санитарно-гигиенические функции, не раз приходило Сереге в голову. А именно – принимать в себя самую активную, беспокойную часть населения и перемалывать их в труху, чтоб не мутили народ в провинции…
– В кого это ты влюбился? – спросил Серега.
Жека подумал.
– В кого-нибудь, – заявил он.
– Ага, понял… Господин писатель захотел бабу, – догадался Серега.
– Фу, как грубо! Но справедливо, – подтвердил Жека. – Да, захотел. Вполне нормальное, человеческое желание. Особенно с учетом моря, солнца и возбуждающей южной пищи.
– Из супермаркета, – уточнил Серега.
– Из возбуждающего, южного супермаркета!
Время от времени они выбирались перекусить в ресторанчики дальше по берегу, где и начиналась сама греческая деревня из блочно-отштукатуренных, перепоясанных верандами домиков, живописно расположившихся за вычурными оградами из металла и каменной кладки. Как здесь принято, ограды ничего не закрывали, только подчеркивали ухоженные газоны.
Центральная деревенская улица сплошь состояла из небольших ресторанчиков, выползающих прямо на тротуары пластиковыми столиками, рассчитанных своим изобилием на сезонный наплыв туристов. В ресторанчиках готовили вкусно, а брали, по меркам зажравшегося московского общепита, недорого.
Но обычно им было лень тащиться полкилометра до цивилизации, так что перекусывали на кухне, обходясь припасами из холодильника, который затарили из местного супермаркета. Серега два раза варил по кастрюле борща и один раз – гороховый суп. Он слишком долго прожил один, чтобы не научиться готовить. Жека как-то натушил казан мяса. В остальном – яйца, полуфабрикаты и бутерброды – тоже еда…
– Ладно, могу вызвать такси, проедемся до Солоников, – предложил Серега.
– И проституток возьмем? – мгновенно оживился Жека.
– Нет, купим тебе в сексшопе резиновую подругу. Если уж так неймется…
– Что?
– А что? Будешь ее по ночам любить, а по утрам сдувать и промывать с мылом. Полюбил – надул, разлюбил – открыл клапан, чем плохо? Очень удобно, говорят, практически семейное счастье. И места мало занимает в свернутом виде, и в любой багаж укладывается.
– Ну, спасибо за предложение, Серый брат! – ядовито отозвался Жека.
– Ну, пожалуйста!
– За заботу спасибо, за ласку, за приют усталому путнику… Я тебе – о большом и светлом, о зарождающейся чистой любви, а ты мне – резиново-надувную подругу…
– Куклу Машу, – уточнил Серега.
– Чего?
– Назовем ее Машей, – предложил Серега. – Хорошее русское имя. Можно, если хочешь, Марьей-искусницей. Или – Марьей-затейницей, если хватит силы прокуренных легких. Ты какую предпочитаешь, блондинку или брюнетку?
– Спасибо! И от легких, и от себя лично! Только знаешь что, мил друг?
– Что?
– Возьми свою куклу Машу и засунь ее сам знаешь куда!
Серега помедлил. Все еще оценивал про себя перспективы большой любви из гигиеничной, высокопрочной резины. А что? Некоторые говорят, главное начать, потом втянешься – за уши не оттащишь…
– Не стоит, – отрезал он. – У меня уже есть одна кукла. Жена называется. Не совсем резиновая, но тоже без подогрева не работает. С этой-то не знаю, что делать, устал уже с ней бороться…
Жека сразу не понял, открыл было рот для последующего ядовитого излияния, но потом до него дошло. Закрыл.
– Все так плохо? – спросил он через некоторое время.
– Не так плохо. Еще хуже.
– И что будешь делать?
– Не знаю, Жека. Правда, не знаю. Думаю, – искренне ответил Серега.
– Понятно… А я знаешь, что думаю?
– По поводу? – насторожился Серега.
В принципе он знал, что Жека, при всей своей бесшабашности, человек деликатный и с глупыми советами не полезет. Нет у него такой дурацкой привычки – лезть немытыми руками в чужую жизнь и вещать с авторитетной миной, как из двух зол выбрают третье, получая при этом незабываемое мазохистское удовольствие.
– По поводу нашего здешнего времяпрепровождения, – пояснил Жека.
– И что надумал?
– Мы с тобой, Серый брат, два джентльмена на отдыхе, располагающие средствами и возможностями… – торжественно начал Жека.
– И дальше?
В принципе было уже понятно, куда он клонит. Все туда же…
– А вот там, – Жека широко махнул рукой, – корпуса гостиниц. А в гостиницах случаются разомлевшие от солнца дамы. Часть из которых, между прочим, русскоязычные. Наши туристки на удовольствия падки, но местных побаиваются своим инстинктивным задним умом. А тут – мы, свои в доску. Ходим, знакомимся, кофе-чай-ресторан, трали-вали… Приводим их на твою шикарную виллу, угощаем, напаиваем, остальное – вопрос техники. Ну, как?
– Хороший план, – одобрил Серега. – Главное, удивительно оригинальный. Особенно в той части, где трали-вали.
– А у тебя есть лучше?
– Нет, разумеется.
– Значит, единогласно. Так что, прогуляемся вечерком?
– Ладно, давай прогуляемся, почему бы и нет… – усмехнулся Серега. – Постучим копытами…
5
Светланка появилась в доме Шварцмана неожиданно. Сбежала из своего очередного заграничного колледжа. Мол, надоела заграница как мозоль на пятке, и, вообще, хочу учиться в нашем задрипанном МГУ, как простой человек.
Серега помнил, в то время ему казалось, что ей удивительно идет это имя – Светланка. Не Света, не Светик (некогда опостылевший до оскомины Разноцветик!), не Светлана, а именно Светланка. Уменьшительно-ласкательное. Такое светлое. Как солнечный лучик…
Да, она вся была как солнечный лучик – яркая, тоненькая блондинка с широко распахнутыми голубыми глазами, легкой, чуть заметной веснушчатой россыпью на щеках и вздернутом носике. Скорее даже, синими глазами, пронзительными, как брызги неба. Именно такие сравнения напрашивались: весенние – небо, солнце, звонкие брызги капели…
Удивительно точное сочетание имени и внешности, подумал Серега с первой встречи.
Конечно, Серега слышал, что у Шварцмана есть приемная дочь, почти уже взрослая дама, которая учится где-то в Англии. Просто не ожидал такого явления природы…
Светланка была ребенком от первого брака нынешней жены Хозяина Вероники Александровны. Значит, для Шварцмана – приемная дочь.
Потом Серега узнал, что ее родной отец эмигрировал за границу лет десять назад. Уехал в
