анекдотично, как из палачей – за жестокость. А он, видишь ты, бодрости не теряет, позиционируется ныне одним из новоявленных российских олигархов…
И что теперь делать? Орать, материться и рвать на груди рубаху?
Ну, теща…
Серега просто выслушал, отключился и сунул трубку в карман.
Дура баба! Самовлюбленная дура и ничего больше! Ох, прав был покойник Шварцман, когда держал свою жену в черном теле на заднем дворе… Ничего, ничего, скоро она опять туда отправится, к этому все идет…
Красневский, кстати, уже намекал, прямо сегодня намекал, кося хитрым глазом, мол, ты, Сергей Иванович, трезвомыслящий коммерсант, и пойми правильно, маркетинговая политика многоуважаемой Вероники Александровны не устраивает многих. Может, тебе стоит подумать, как взять основные функции руководства холдингом в свои руки?.. А мы, мол, поддержим всячески, не сомневайся…
Серега не стал уточнять, кто это «мы», сделал вид, что не услышал, и повернул диалог в другую сторону. Хотя услышал и понял. Зафиксировал, прикрыв на секунду веки.
В обтекаемых формулировках Красневского – это приговор для Хозяйки. Дворцовый переворот в королевстве кривой лапши! Желательно, с личным устранением объекта. А как иначе?
Тоже нашелся придворный иезуит, рыцарь плаща, кинжала и отравы в граненом стакане…
Вот с таким же неопределенно-значительным лицом Красневский, наверное, и старушек душил, прокладывая себе дорогу в светлое будущее…
Интересно, а кем его-то считает господин краснодарский банкир? За своего держит? Такой же сволочью? Безусловным хозяином жизни, с психикой гибкой, как петля на шее?
А кем его еще считать, если разобраться?
Скажи мне, кто твой друг…
Может, действительно, грохнуть Веронику к чертовой матери? – вяло размышлял Серега, все еще держа в руке телефон. Сыграть по правилам! Заказать, закопать, взять дело полностью под себя и попытаться вырулить, пока не поздно. Хотя все равно уже поздно…
Это – во-первых! Во-вторых, не хочется! Даже не потому, что она этого не заслуживает, просто надоело, обрыдло, осточертело… Кромешная меланхолия в душе. Нет уже того азарта приобретательства, с которого он начинал… А дворцовые перевороты без азарта в душе так и остаются на уровне заговоров…
Господи, как же они все надоели!
А в-третьих-четвертых-пятых и так далее – все равно поздно…
Теперь – точно все! Конец на букву «п»!
Господа-граждане, подайте на пропитание бывшему вице-президенту макаронного холдинга…
– Ладно, Борь, поехали, – сказал Серега.
– Домой, Сергей Иванович? – оживился истомившийся Боря.
– Черта лысого домой!
– А куда?
– К Жеке поехали. Помнишь, ты меня возил на Преображенку? Вот туда и рули.
– Как скажете…
– Там я тебя отпущу, – пообещал Серега. – Оттуда можешь ехать отдыхать, суббота все- таки.
– А как же вы?
– Тачку возьму. Я не знаю, когда буду возвращаться.
– Как скажете! – обрадовался телохранитель.
Нарушение, конечно. Личный телохранитель не должен покидать объект до входной двери его дома. Но Серега последнее время махнул рукой на все инструкции.
В сущности, предчувствие конца на букву «п» возникло у него уже давно. Этот весенний субботний день просто окончательно разложил все по полочкам…
4
Жека встретил его практически не выходя из-за ноутбука. Только дверь открыл и снова шмыгнул за стол.
Господин писатель горит в работе… Волосы дыбом, табачный дым – коромыслом, на столе рядом с компьютером – исчерканная вдоль и поперек бумага. В комнате – разобранная кровать и стойкий дух вчерашних пельменей, на кухню вообще лучше не заходить.
Квартиру на Преображенке Жека снимал. Не ахти, но все-таки поприличней прежней халупы, которую он оторвал себе пять лет назад, когда кинулся в литературу, как головой в прорубь. Там тараканы точно проходили под дверью с гордо поднятой головой и расправленными усами.
Досталось ему, конечно… Нырнув в свою литературу, Жека не только ушел из семьи, но и с работы уволился. Перебивался случайными редактурами, пописывал заметки в разные сомнительные листки, но в основном – творил, творил и творил…
Так надо! – часто вспоминал Серега.
Подобная стойкость заслуживала уважения, если не больше. От кого, от кого, а от Жеки Малышева, неисправимого бабника, почетного алкоголика и махрового, как халат, журналюги, Серега никак не ожидал такой фанатичной преданности идее журавля в небе. Не вязался с его толстой, плотоядной рожей этот подвиг аскезы. Оставалось только встать, снять шляпу и пожать руку, не находя слов. Действительно, что тут скажешь? Жека – и подвиг… От него – точно не ждал! От себя, скорее…
Что бы хоть как-то поддержать старого друга, Серега три раза заказывал ему тексты к трем рекламным буклетам и заплатил за них практически из своего кармана.
Теперь Жека формально воссоединился с семьей, признавшей его успех в издательстве. Возил дочку в спортивную секцию и проводил с женой выходные. Но жить до сих пор предпочитал отдельно. «Дабы постоянное мельтешение не мешало построению структурного образа героя…» Жека, змей, даже практичную жену сумел убедить в этой пурге.
Умеют же некоторые устраиваться! Вроде бы и нечему завидовать, а все равно завидно. Похоже, это уже переходит в пунктик, подумал Серега, завидовать любому дому, где живут, как хотят, не подстраиваясь под обстоятельства…
Он без зазрения совести опустился на разобранную постель. Вольно откинулся плечами на прохладную стену.
Жека неодобрительно покосился на него из-за стола.
– Костюмчик-то англицкий не попачкаете, господин барин? – проронил он, не отрываясь от ноутбука.
– Ничего, он все равно грязный, третий день уже ношу, – доверительно сообщил Серега.
– А некоторые, между прочим, здесь спят… – попробовал Жека с другой стороны.
– Где? В этом поросятнике? – удивился Серега.
– Много ты понимаешь в богемной жизни… Чего приперся-то?
– На тебя посмотреть.
– Чего смотреть… Работаю вот! Работаю себе и работаю, никого не трогаю, ничего знать не знаю, а жизнь так и проходит мимо, куда ей положено… Водку пить будем?
– Жека, поехали в Грецию? – вдруг предложил Серега.
– Где все есть? – уточнил Жека.
– Нет, я серьезно говорю – поехали!
