полимерной сетки, найденной на ферме, – я больше напоминал движущуюся кочку, чем человека.
Забирая все ближе и ближе к каналу, по которому проходила граница между Южной Голландией и Северной, я шел к небольшому мысу. Оттуда должна быть хорошо видна дорога, по которой мы вчера ехали, и часть острова, на котором, как я понял, основная часть албанского анклава и размещалась. Лучше места и не найти – со всех сторон много воды, все подступы просматриваются, при этом есть паромы и доступ ко всем дорогам. И на лодках можно добраться чуть не до половины страны – система каналов здесь обширная.
К тому времени как солнце поднялось и утро вытеснило сумерки с земли, попутно выталкивая туман, я уже лежал среди пучков осоки на краю канавы, наблюдая и за дорогой, и за островом. Хоть со стороны я на себя взглянуть и не мог, но был уверен, что мимо меня можно пройти в пяти шагах и не заметить: я сейчас как естественное продолжение «приканавной» растительности.
Вокруг паслись овцы. Немного, но и немало. Я было удивился тому, что за ними никакого присмотра, а потом оценил гениальность голландцев: овцы паслись на островах, деваться им было некуда, и сбежать – просто никак. Хочешь – пасись, не хочешь – не пасись, а больше никакого выбора. Поэтому они небось такие и толстые: еда – единственное развлечение.
Первое движение у противника наметилось около восьми утра. Из-за нескольких домиков, что виднелись от меня метрах в трехстах, вышли двое – в камуфляже, бородатые, вооруженные. Явно обход, а те домики… что там? Там их штук пять или шесть, тесно стоящих, как и везде здесь, на берегу несколько лодок и маленькие пристани. Там у них караулка, или жилое место, или что?
Присмотревшись, обнаружил наблюдательный пост на втором этаже углового дома. Оттуда можно было смотреть во все стороны, и если бы я сюда шел не в сумерках и не в туман, то меня вполне могли бы обнаружить на подходе. Понятно, запишем, что первую ошибку я уже допустил, пусть пока и не фатальную.
Наблюдатель мне отлично был виден в прицел, до него три сотни метров – как раз дистанция прямого выстрела. Мне сейчас пальцем шевельнуть, да и все – мозги вышибу. Чем он там подкреплен? Ага, пулемет у них там. Просто стол к окну подвинули, а на нем на сошках врастопырку пулемет стоит. Людей больше не вижу.
Постепенно мне удалось разобраться в планировке острова. Формой он напоминал равносторонний треугольник, ограниченный с одной стороны каналом, вдоль которого мы ехали вчера. Вторую его сторону, ту, которой он развернут ко мне, образовывала заводь шириной от пятидесяти до пары сотен метров, а третья сторона и вовсе в озеро выходила.
У дальней от меня грани находилась сама деревня – немаленькая, домов так примерно на полсотни, а то и больше. В середине возвышалось большое, промышленного вида здание, надпись на котором никак не удавалось прочесть с моей позиции. Еще одно скопление домов, штук так примерно десять, находилось в зеленой зоне на южном мысу и напоминало что-то вроде коттеджей, сдаваемых в аренду, – настолько они были похожи, однотипны и явно строены по одному проекту. Последний мини-анклав находился возле меня, за ним я и наблюдал.
Между этим анклавом и пристанью паромов была огромная лодочная стоянка, в которой у причалов выстроилось не меньше сотни лодок – от совсем небольших моторок до достаточно крупных катеров с каютами. У лодочной станции на недавно выстроенной караульной вышке стоял часовой. Оттуда вчера по нас тоже стреляли наверняка, а я вышки даже не заметил. Ладно, разберемся. Пятьсот метров примерно.
Так, кто у меня в прямой видимости? Наблюдатель, пост на вышке, удаляющийся патруль. Угрозы? Пулемет в окне, который у этого самого наблюдателя. Есть еще пост в деревне, возле остова разбитого и расстрелянного нами вчера «лендровера», но он не опасен, мне присесть немного – и канава укроет, как в окопе буду. Да и хрен они успеют меня заметить.
Кто из тех, кого легко завалить, сможет быстро среагировать? Оба наблюдателя, как я думаю, – у патруля позиция не самая удобная: как раз по пастбищам топают. И наблюдателям меня обнаружить будет легче. Ветра нет почти, чуть-чуть поправочка, высота как раз ноль над уровнем моря, здесь вся страна ноль, температура под двадцать, пожалуй… да что там, дистанции огня детские, я на дальние стрелять и не решусь.
– Ну привет, родимые, – тихо сказал я, наводя перекрестье на наблюдателя в окне.
После М-16 выстрел из мощной винтовки получился непривычно громким, в плечо ударило тоже ощутимо. Наблюдатель свалился головой вперед, вывесившись из окна, сорвавшийся с шеи бинокль упал вниз.
– Это раз, – прошептал я.
Вышка… там кто-то суетится… чуть больше чем на половинку роста вверх поправочка, и самую малость, на деление, влево. Первый выстрел, второй, третий, быстро, подряд – упал, прямо вниз полетел.
– Это два.
Патруль в поле. Один бежит куда-то, второй залег – зря, укрытия-то у него нет. В него тоже три раза, с маленькими поправками почти наугад, – третьей пулей попал, он дернулся и мордой в землю ткнулся.
– Это три, – сказал я.
Его напарник спрыгнул в канаву, скрылся. Жаль. Но ничего, в другой раз свидимся. Взгляд в сторону деревни на другом берегу – никого, укрылись, сообразили. Все, достаточно, это только вступление.
Окно наблюдателя? А там кто-то к пулемету встал, меня выцелить пытается. Дурак, ей-богу дурак, у меня винтарь прямо на тебя пристрелян, я тебе отсюда прямо в лоб закатаю…
– Это четыре – ты у меня сверхплановый, – добавил я удовлетворенно.
Хочется песни петь от осознания того, что начал плату брать: за кровь – кровью. Ничего, вам друзья мои еще в кошмарах являться будут.
Все, в канаву – и отход. Не высовываться, не суетиться, двигаться быстро. Максимум допустимого я для этой позиции выбрал, больше нельзя. Вода плещется, ноги скользят, дышать сразу тяжело стало. От воды гниловатый запах, но терпимо, а пасущимся овцам все по барабану – жевали и жуют, никакая стрельба их не пугает.
Где-то заколотил один пулемет, сразу же к нему присоединился второй. Оглянулся – черт его знает, куда они бьют, может, по брошенной огневой, а может, и вовсе в белый свет. Плевать, меня уже не достанут.
Одно поле, второе, взял правее, еще правее, ориентируюсь по ветряной мельнице: она тут как перст над плоским островком торчит – не ошибешься. Вот берег канала, вот моя камера надувная, приныканная. Обернулся, сказал, осклабившись:
– Четверо, ага? А я за каждым приду, твари, вы у меня еще на луну взвоете, локти грызть будете, поняли? – И, помолчав, добавил: – Не, пока не поняли. Но поймете, гарантирую.
Переплыть тридцать метров спокойной воды нетрудно, дальше маленький островок, по краю кусты – прикроют. По ним перебежками, затем – на узкую косу, поросшую ивняком. Оттуда – на другой остров, уже вброд. Тут уже сухо, можно просто бежать, что и сделал неторопливо, трусцой. Мостик, теплицы… ага, вот и мотоцикл мой, стоит на месте, сзади вместо сумки примотан тюк с автоматом и запасной одеждой – я дальше мокрым бегать не собираюсь. Куда бегать? Так день ведь начался только, у нас еще все впереди.
Скинул с себя мокрое, растерся полотенцем, переоделся. Сброшенную одежду затолкал в пластиковые пакеты: потом просушу, «на базе», а пока дела у нас, дела. Завел мотоцикл, неторопливо поехал в сторону дороги, постоянно оглядываясь. В одном месте все же пришлось газануть, удирая от неожиданно появившегося «шустрика». Остановился, застрелил из пистолета. Разве это враг? Нет, это болезнь, это чья- то беда, но это не враг. Враги теперь те же, что и раньше: люди. Эти всем врагам враги, особенно те, кто почувствовал, что теперь можно все, можно хорошо жить за счет жизней других. Таких отстреливать надо.
Что делать дальше, я еще вчера продумал. Мотоцикл дает мне мобильность, вокруг пустующие земли, так что стеснить мой маневр не удастся. С одного боку я уже укусил – надо теперь со второго клок мяса вырвать. Хорошо вырвать, так, чтобы с жилами и кровью, с хрустом.
За теплицами маленькая деревенька с классическими голландскими домиками, только уже явно современными, со стеночками потоньше. Большие окна без занавесок: у голландцев традиция такая – не
