представлять не хочется. Привык вроде уже, хоть и рановато привыкать, насмотрелся. А по сути, получается так, что просто не задумывался. Скольких людей из тех, что знал, я уже не увижу? Начнешь спрашивать… а у кого спрашивать-то? Родители жены остались в Сочи, связь с ними тоже давно прервалась, – что они, как? Знает она что-то о них или нет? Хотя откуда? За меня вот сама жизнь этот вопрос решила семь лет назад, в виде пьяного тракториста, выехавшего без фар ночью на шоссе. А у нее? А у других?..
Если начнешь задумываться о том, сколько людей для тебя важны в этой жизни, удивишься, даже если ты самый забубенный нелюдим. Просто об этом не задумываешься: незачем задумываться – все же живы, здоровы. Нужен кто – позвони. А случившаяся Беда – она ведь по самому живому рубила, топором, пластала жизнь как мясник тушу.
Почему мало задумываешься об этом? А наверное, есть механизм защитный в мозгу. Когда все настолько плохо вокруг, как сейчас, что-то должно удерживать все эти мысли в самой глубине сознания, в самой глухой и темной кладовке. Потому что если это оттуда вырвется… Это как пожар в торфянике: может годами гореть, и никто не заметит, а может вдруг вспыхнуть – и все, бедствие, катастрофа.
Посмотрел, сколько еще ехать. Маршрут навигатору я сам задал, так что остаток пути он показывал точно. Еще больше шестидесяти километров – вроде и недалеко, но это по нормальным временам. Дорога впритирку обходит два немалых города, включая Лейден, тот самый, где лейденскую банку придумали. Понимаю, что раз люди ездят, то должно быть все в порядке, но албанцы тоже в этот порядок умудрились вписаться – и ничего, никакой бульдозер их, как автомобильную пробку, с дороги не спихнул.
К радости моей, у самого Лейдена я догнал небольшую автоколонну, сопровождаемую какой-то шестиколесной военной машиной. Пристроился не то чтобы в хвост, а так, в пределах прямой видимости, решив, что колонна возможные неприятности на себя скорее соберет. А если кто-то решит на плетущегося сзади одиночку поохотиться, то, может, даже и помогут. Не уверен, но вдруг сидящий в засаде гипотетический враг тоже этого заопасается?
Врагов не было, из города, большого, тесного и мертвого, к нам тоже никто не пришел, не напал. Ну и хорошо, общения с мертвецами мне вчера тоже хватило. Вот момент со «спортсменом» напрягает немного: не целенаправленно ли он пытался мне череп раскроить? Чтобы я не обернулся, чтобы обеспечил его материалом для перестройки? Он поумнел и решил выделиться из сонма равных ему? Вырасти в «супера»?
Хотя… вспоминаются приключения в Нью-Йорке, на нефтяном заправочном терминале «Hess», там ведь тоже что-то подобное было. И железками размахивали, и каменюкой кто-то из мертвецов кинулся. Умнеют, умнеют. Если дорастут хотя бы до использования железяк, стайного поведения и засадного способа охоты – может быть очень плохо и трудно. Пусть они все равно слабее человека, но тот факт, что убить их можно только в мозг, то есть весь расчет на немалую меткость, дает им большую фору.
Я невольно скосил взгляд на приклад висящего на груди автомата. Еще один, «полноценный» М4, лежал рядом в чехле, на всякий случай. Запас карман не тянет: сколько себе это ни повторяю – и не устаю удивляться великой мудрости этого выражения. Не тянет – и все тут. Лично мне не тянет, по крайней мере. «Коротыш» хорош в машине и в ближнем бою, во что серьезное с ним ввязываться неохота, а с тем уже можно.
Вновь развязка, выезд на шоссе номер один, которое прямо к Мюйдену должно вывести. Добротное такое шоссе, широкое и гладкое, тянущееся среди бесконечных полей и пастбищ. И почти вся его обочина заставлена машинами, сбитыми в сторону, мятыми, битыми, давленными тяжелой техникой. А в машинах и трупы, и костяки, и кости разбросаны по асфальту, и стаи мертвых собак шарятся среди скопища мятого и рваного железа. Видать, тут пробка была, а в пробке и началось. Тесная это страна, маленькая.
А как, интересно, народ из вечно стоящей в пробке Москвы выбирался? Что было там? Я ведь помню фото в Интернете, ролики с Ю-Туба – тоже ведь стало все насмерть. А там и мертвецы появились, куда же теперь без них. И ведь небось не только мертвецы. Если уж в тихой Голландии рабовладельческий анклавчик образовался, то что учинят наши отморозки?
Хотя отмороженность бывает и во благо: у наших военных взгляды на жизнь тоже куда как попроще, чем у «вечных миротворцев» из Европы. Надеюсь, что на всякую дурь нашлась противодурь. Не могла не найтись, иначе это про какую-то другую страну думается мне.
Сгоревшая заправка, развязка, сразу за ней пробка оборвалась – видать, что-то именно в этом месте перекрыло дорогу. Много ли надо, если толпа обезумевших от страха людей несется на машинах по всем полосам? Думаю, что немного.
Мост… на мосту чекпойнт. Серьезный, с бетонными блоками, колючей спиралью, броней в укрытиях – крепость настоящая. Перекрывает не только мост, но и подступы: оттуда во все стороны обзор. Даже нечто вроде башни возвели, на которой, кажется, пара снайперов сидит. Блоки на асфальте – ехать только «змейкой», шлагбаум, люди в камуфляже.
Колонна, так и идущая впереди меня, сбросила скорость до минимума. Машины прилежно повторяли все изгибы пути, обозначенного бетонными параллелепипедами. Правда, проверять их, похоже, особо не стали – помахали друг другу руками, о чем-то переговорили быстро, посмеялись – и колонна пошла дальше. Свои, видать. А вот я точно своим здесь не являюсь – уверен, что так просто не проеду.
Тут вообще только дороги и надо контролировать. Мимо них разве что пеший проберется: столько каналов пересекает эту землю во всех направлениях. Дороги и мосты. Если ты это контролируешь, то контролируешь почти все.
Шлагбаум опущен, открывать его не спешат. Высокий худой блондин в берете и камуфляже, с М4 на груди, жестом приказал остановиться. Еще один его грамотно страхует, а если посчитать все направленные на меня стволы, а еще и те, направить которые дело одной секунды, можно от страха уделаться.
Блондин, глядя на меня снизу, спросил что-то на фламандском, я ответил по-английски. Тот кивнул и сменил язык. Вопрос стандартный:
– Кто вы, откуда и куда?
– Я пока устроился недалеко от Утрехта, на пустой ферме, – почти не соврал я. – Ищу какое-нибудь место, где закон и порядок и где можно провести ночь-другую.
– Куда именно вы собираетесь? – уточнил он.
– Меня приглашали в Мюйден. Туда разрешен въезд?
– Да, разумеется, – ответил тот. – Есть какой-нибудь Ай-Ди?[14] Мы должны вас зарегистрировать.
Я протянул ему российское водительское удостоверение. Никакого удивления оно у него не вызвало, военный лишь не сразу нашел строчку, где моя фамилия написана латинскими буквами. Он передал документ в окошко блока, где его и приняла невидимая рука. Через минуту права мне вернули, блондин сказал:
– Через двести метров поворот направо. – Он указал рукой, затянутой в зеленую перчатку. – Там будет еще один чекпойнт, возле него щит с правилами поведения. Обязательно прочитайте, чтобы не случилось проблем.
– Хорошо, спасибо, – кивнул я, убирая удостоверение в бумажник, а тот в свою очередь в карман разгрузки. – Я с котом, не будет проблемой?
Высокий блондин поднялся на подножку, заглянул в салон, посмотрел на свернувшегося клубком на сиденье Тигра, усмехнулся, сказал:
– Если только местные коты не попытаются препятствовать. С тех пор как узнали, что кошек вирус не берет, их здесь чуть ли не за священных животных почитают.
Тигр открыл один глаз, мрачно глянул на военного, словно желая сказать: «А раньше-то? Раньше-то за что не ценили? Совести не было?»
Пропустили. Мы проехали. Свернули куда сказали, увидели раскинувшийся на берегу и нескольких островах небольшой городок с каменными домами и островерхими крышами. Ближе к линии побережья, на острове, возвышался вполне серьезного вида замок с высокими мощными стенами, с башнями под островерхими шатрами. Хорошее место во время нашествия зомби – наверное, даже получше, чем тот испанский замок, занятый ирландцами. Тут и стенки повыше, и сам он как новый с виду.
Все протоки между островами были плотно заставлены лодками и яхтами, было их здесь немерено. Дома городка по-голландски теснились один к одному, а сам город, насколько удалось разглядеть, был со всех
