ожидающих очереди.
За ними в рядок выстроилось несколько военного вида машин, в основном грузовых и джипов, – явно трофеи.
– У тебя все в порядке? – проявил неожиданную заботливость ротмистр.
– Вроде бы, – пожал я плечами. – Пленного взял, менять буду.
Он хмыкнул, затем уточнил:
– На того самого, что ты и говорил?
– Он живой?
– Пленных около двадцати – те, кто успели сдаться. – Он показал рукой на остров. – Их в сарае возле верфи заперли, пока еще не эвакуировали. Вообще-то мы собирались отдать его тебе, если он жив, так что…
– Тогда так отдам, – ответил я на не заданный вопрос. – Зачем он мне тогда? Это Фехми Гаши, слышал про такого?
– Так это тот самый и есть, о котором разговор был. Тот, что биотуалеты в Афганистан доставлял. Живой он, получается?
Я кивнул на машину, сказал:
– Поехал посты ночью проверять и оказался между небом и землей.
– Не оказался он: за тобой в полукилометре бронетранспортер стоял, там бы его встретили. Не вмешивались, потому что я приказал.
– А у теплиц тоже стоял? – уточнил я. – А то он туда сворачивать собирался.
Вим ничего не ответил, а пошел к кузову «ивеки», заглянул через борт.
– Он самый.
Рядом как-то неожиданно оказались Бастиан и Йос, ловко подхватив пленного, потащили его из машины. Откуда-то еще подошли люди в форме, быстро подъехали два военных «геленда». Появился тот самый мужик в темно-синей полицейской форме, которого я видел в крепости Мюйдена, поздоровался. Албанца утащили, загрузив в кузов одного из «гелендов», который быстро уехал.
– Пошли, – показал Вим на паром. – Машину оставь, никто ничего там не тронет. Кстати, тебе награда положена.
– Какая? – немного удивился я.
– Деньги, – пожал он плечами. – И даже неплохие, кажется.
Неуклюжая оранжевая баржа с белой рубкой тронулась с места, медленно отваливая от пристани. Плавание было недолгим – прошли всего метров сорок, до того как уткнулись в противоположный берег. Дальше пошли пешком, обогнули медпункт, или как там это правильно называется – пункт оказания первой помощи, – неторопливым шагом направились к большому сине-белому ангару верфи, возле которой я заметил нескольких солдат.
– Все по плану прошло, – попутно рассказывал Вим, явно довольный проделанной работой. – Два «апача» ударили по выявленным постам, сопротивления высадке вообще не было. Караул возле верфи тоже они расстреляли. Вон там… – он указал затянутой в перчатку рукой, – …высадили десант, у самых домов. Верфь отсекли от остальной деревни за десяток секунд и пошли по домам. Некоторые пытались сопротивляться, но…
Объяснять он не стал – я и так заметил длинный ряд тел, уложенных вдоль стены верфи. Много убитых – под сотню, наверное, и не только мужчины. Похоже, что при зачистке не очень церемонились, что не удивляет: закончились времена политкорректности. Трупы, кстати, еще подвозят – вон явно местные вытаскивают еще двоих из старого пикапа. Интересно, зачем так раскладывать? Опознавать собираются или что? Ладно, мое какое дело…
Попутно подумал о том, что действительно бандиты здорово устроились – в «зомби-мире» остров, плотно застроенный крепкими каменными домами, – самое безопасное из возможных мест, наверное. Теперь тут опять люди жить будут. Вон дом вижу, в нем уже уборка идет. Это понятно: голландцы вообще чистоплотны на редкость, а вот насчет албанцев, в домах проживавших, сказать ничего не могу, не знаю. А может быть, просто от остатков чужой злобной ауры так избавляются. Очень даже их понимаю.
– Нам сюда, – показал на небольшую дверь в стене ротмистр.
У двери стояли двое солдат, о чем-то болтающих на фламандском. Один из них посторонился, открыл дверь.
Относительно небольшое помещение. Видимо, бывший склад запчастей или что-то в этом духе. Еще двое военных, наблюдающих за сидящими людьми, одетыми кто во что или даже вовсе не одетыми. Все мужчины. Пожилой всего один, в основном молодые и средних лет. На всех пластиковые наручники – и на руках, и на ногах. Некоторые ранены, но не тяжело, – видны повязки.
Дитмира я увидел сразу: он сидел прямо напротив меня, у стены, босой, одетый в майку и спортивные брюки: явно почти с постели взяли. Меня узнал сразу, я по глазам понял.
– Этот, – сказал я, чувствуя, как внутри начинаю закипать, причем так, что лицо и ладони занемели, а в ушах возник словно тихий звон. – Этот самый.
Вим кивнул, что-то сказал одному из солдат. Тот подошел к Дитмиру, присел, перекусил пластиковую полоску, стягивавшую щиколотки, вернулся обратно. Остальные пленные смотрели настороженно, многие испуганно.
– Забирай, – сказал мне ротмистр. – Я тебя провожу до машины.
Я жестом показал Дитмиру – мол, «вставай». Он только отодвинулся назад, к самой стене, и тогда я направил на него автомат.
– Вставай, а то получишь очередь в живот и будешь долго умирать, – сказал ему. – Не тяни время.
Я обратил внимание на то, как побледнело его лицо. Каких-то эмоций во мне это уже не вызвало, я смотрел на него как на покойника, все еще шевелящегося, но как-то умудрившегося не превратиться в зомби, а в остальном – такой же труп. А еще я понимал, что сейчас делаю решительный шаг «на темную сторону», но меня это совсем не трогало. Было только понимание того, что я отсюда уеду, и плевать, что обо мне будут думать, а сам я никому об этом не расскажу.
Он встал, и я заметил, как остальные словно отстранились от него. На Дитмира как будто тень смерти уже легла, и остальные боялись того, что она краем заденет и их, – они надеялись жить. Думаю, что зря: если честно, на смертный приговор они себе в нынешних условиях подвигов насовершали.
– Стой, – сказал я албанцу после того, как мы вышли из ангара. – Где закопали Сэма, знаешь?
Тот встал и словно на стену наткнулся. Я понимал, что больше всего он боится упоминаний о моих погибших друзьях: какой-то малый проблеск надежды на счастливое окончание нашей встречи в нем живет, и разговор об убитых по его вине людях пугает.
– Ну?
– Знаю. – Он указал подбородком. – Это там, за теплицами, туда все трупы бросали.
– Веди, – только и сказал я. – Знаешь, где лопату взять?
Сам удивился тому, как сухо и деревянно звучал мой голос. И себя самого я словно не ощущал, а смотрел на происходящее со стороны, будто бы пленку кто-то прокручивает.
– Знаю, – кивнул он. – Там есть, в теплицах.
– Встань на одно колено, – приказал я и спросил у Вима: – Еще одни такие наручники есть?
Тот молча протянул мне коричневую полоску армированного пластика. Я надел ее Дитмиру на щиколотку, заставил того вытянуть и расслабить ногу, а затем туго затянул.
– Вставай.
Тот поднялся, сморщился от боли, когда пластик врезался в натянувшееся сухожилие, приподнял ногу. Теперь убежать не сможет точно – он и идти будет еле-еле, здорово хромая. Заметил, что Вим смотрит на такой прием с любопытством, и пояснил:
– Научили знающие люди когда-то, – и скомандовал албанцу: – Иди вперед, не тормози.
14 июня, четверг, утро. Окрестности деревни Кааг
Они сбросили тело Сэма в силосную яму. Не только его тело – погибали и другие люди, но он лежал последним, сверху. Дитмир выкопал его быстро: тело едва прибросали землей, явно рассчитывая на то, что яма еще пригодится. В конце концов, у них в Кааге было, как выяснилось, не сотня, а больше трехсот рабов, и время от времени их убивали. То в наказание, а то и просто так, для развлечения. Это все он мне
