Карпова. Грохнули пистолетные выстрелы, вой на мгновение стих. Я на бегу обернулся — профессор несся за мной с перекошенным от ужаса лицом, следом едва поспевал Алексеев. Солдат уже бросил факел и теперь отчаянно сжимал в руках бесполезный автомат.
Мы практически одновременно вломились в пультовую комнату. Пока Карпов и Алексеев спешно заваливали вход стульями и пододвигали массивную тумбу, Хромов подлетел к консоли и дернул нужный рубильник…
Гулко заурчали невидимые генераторы, заскрипели петли. Какой-то высокий дребезжащий звук наполнил комнату. Лампы над головой едва заметно начали светиться. На огромной консоли поочередно загорались какие-то лампочки, кнопки. Включилась подсветка непонятной шкалы. В самом низу пластикового прямоугольника появился желтый кубик.
— Питание пошло! — сипло выкрикнул Хромов.
Появился второй кубик, немного темнее предыдущего. Свет в комнате стал ярче. Третий кубик по цвету был ближе к красному. Я почувствовал, что из небольшого окошка под потолком дует прохладный воздух. Последний кубик стал на свое место, и шкала заполнилась ровным красным цветом. Кубики пульсировали, на самом верху появилась синяя надпись: МАКС.
Свет, вспыхнувший в комнате, на секунду ослепил меня. Затем все звуки в один момент стихли. Лишь негромко гудела вытяжка, а пультовую комнату наполнял прохладный воздух.
Мы переглянулись. На измученных лицах моих спутников сияли искренние, широкие улыбки.
Я стоял на пороге широкого холла и мрачно оглядывал следы пребывания гостей из чужого мира. Какая ж только гадость жила здесь во мраке! На полу были заполненные розовой слизью выбоины, под потолком и в углах висели лохматые космы плотной паутины, между двумя пневматическими дверьми на стене топорщился уродливый рубец с оплавленными краями. Сам рубец был метра два в высоту и примерно столько же в ширину, он до дрожи напоминал плотно сжатые губы. Торчавший из стола скелет бесследно исчез вместе с самим столом, лишь на том месте, где он стоял, осталось большое красное пятно.
Вся нечисть будто испарилась, едва в холле вспыхнул яркий свет. Генераторы работали мощно, ровно. Перепадов напряжения не было. По всей видимости, отродья не могли ничего поделать с такой сильной системой питания и спешно ретировались на нижние уровни.
«Ну, это ничего, сейчас Хромов активирует систему жизнеобеспечения во всем Н, и этим тварям несладко придется!»
Я улыбнулся, затем медленно шагнул в холл — хотелось посмотреть, что творится на здешней ветке, ведь там располагался центр управления и связи.
«Нужно было срочно подать сигнал о помощи! — эта мысль не дала развалиться в удобном кресле и раскурить сигаретку-другую. — Пусть сюда слетятся, съедутся и сбегутся все вооруженные силы нашего федерального округа. Пусть вышибут мерзких тварей из нашего мира!»
Было страшно даже думать о том, сколько жизней унесла эта сумасшедшая неделя в Н.
«А сколько среди погибших моих знакомых, родственников?»
Все эти дни я старался не загружать себя мыслями о том, что многие из них могли погибнуть страшной смертью.
Дверь, ведущая в центр связи, была открыта. Коридор заливал яркий свет от ламп, но, несмотря на это, он все равно казался мрачным. Стены были покрыты черным налетом гари, потолок закопчён, линолеум под ногами расплавлен до дыр. Складывалось такое ощущение, что по коридору гулял живой огонь.
Я с содроганием заметил груду наполовину сожженных костей, что были разбросаны по полу. Аккуратно переступая через останки несчастного человека, приблизился к распахнутой двери.
Внутри было светло и душно. После прохладного холла и коридора здесь был сущий ад… впрочем, сейчас он царил во всем нашем городе. Я уткнулся носом в ворот куртки — дышать так было проще. Сделал три коротких шага и остановился. Горло свело, воздух с хрипом вылетел из легких, меня прошиб нездоровый холодный пот.
Стены… стены здесь были расписаны странными кривыми буквами. В нескольких местах виднелись пентаграммы различного вида, под ними короткие надписи. Все они были начертаны углем, на многих буквах видны сухие комочки и черная пыль. Я почувствовал, как дрожат ноги, а в душе оживает нечто древнее, безумное, перепуганное до икоты.
Как наяву увидел тот страшный сон, в котором меня волокли какие-то темные твари, увидел мерзкого жреца, перед глазами появилась его обугленная на конце палка. С трудом подавив рвотный рефлекс, быстро выскочил из комнаты и понесся к пультовой.
Тем временем Игорь продолжал колотить пальцами по россыпи разноцветных клавиш, бледный Алексеев стоял возле стены и вертел в пальцах пустой автоматный рожок — видимо, он до сих пор не мог отойти от пережитого ужаса. Зато боровичок Карпов бессовестно дрых, развалившись в удобном кресле.
— Что-то стряслось? — настороженно спросил меня Алексеев. — У тебя такое выражение лица…
Я рухнул в соседнее кресло и несильно пихнул ногой Карпова.
— В центре управления нечисто! Там духота страшная, стены пентаграммами разрисованы.
Карпов спросонья лапнул автомат, Алексеев продолжал неподвижно стоять, опершись спиной о стену, а доктор быстро развернулся на стуле. Его глаза вновь загорелись идиотским азартом. Губы подергивались в неком подобии довольной усмешки.
— Чему вы постоянно радуетесь, Игорь? — удивился я.
— О, быть может, мы натолкнулись на одну из разгадок того, что происходит в Н!
— Поясните, — попросил не до конца еще проснувшийся Карпов.
— В древних манускриптах, найденных мною, — Хромов встал и принялся медленно расхаживать по пультовой комнате, — говорится о том, что некоторые пентаграммы могут притягивать темные силы. Эти неведомые сущности собираются возле мест, помеченных этой страшной меткой, охраняют его.
— Зачем? — не понял я. — Кому это надо? Откуда эта погань здесь?
— Пентаграммы имеют особенность накапливать в себе негативную мощь или же впитывать в себя частички человеческих аур, — пояснил доктор. — Для темных тварей это крайне важно! Ведь мало кто из них действительно питается плотской пищей, большинство подкрепляет силы ментально. Если хотите, то пентаграмма — это большая бесплатная столовая, где вкусно кормят. При начертании знака обязательна человеческая жертва, — а лучше несколько! — и чем мучительнее смерть жертвы, тем больше силы накопит знак. Вот твари и стягиваются к такой «столовой» со всей округи, лакомятся!
Я мысленно выругался. Вполне возможно, что мы давно окружены сотнями, а то и тысячами порождений ночи! Причем они не только копошатся в шахтах и скрипят зубами за стенами, но и бродят по поверхности, прямо над нашими головами.
— Давайте уничтожим все это дерьмо! — Карпов вскочил с кресла. — Не собираюсь сидеть и ждать, когда все это безумие ворвется сюда…
Мокрая губка елозила по перепачканной стене, за ней тянулись черные разводы, мутные струи стекали вниз. Страшные символы, рисунки, буквы… все исчезало в мыльной пене и холодной воде. Очень занятный вид противостояния силам ада — влажная уборка!
Смешно сказать, но с каждым смытым символом я кожей ощущал, как изменяется аура этого места. Дышать становится легче, разум проясняется, уходит безотчетный страх…
— Хромов! — негромко крикнул Алексеев. — Здесь что-то не так.
Я обернулся. Два солдата молча стояли возле самой большой и самой сложно нарисованной звезды. Быстро подошел к ним. Следом подоспел взмокший Игорь со своей шваброй наперевес.
— Смотрите, — Карпов провел мокрой губкой по одному из лучей — безрезультатно. Солдат повернулся к нам: — Она не смывается!
Я присвистнул.
«Еще этого нам и не хватало…»
— Занятно, — Хромов подошел к звезде и провел пальцем вдоль линии. — Рисунок теплый. Будто нагревается.
— Его невозможно стереть? — сдавленно спросил Алексеев.
