Щучинский и сам догадался, откуда ветер дует.
Илья знал, что не только его давняя деловая партнерша Эльвира Бушуева старалась испортить имидж Марины Потоцкой, но и кто-то куда более влиятельный, имевший отношение и к политике, и к бизнесу. Посредник, через которого передавался заказ, был мужиком простым, но очень серьезным. Илья вычислил его, однако молчал о своем открытии. Мужик, работавший начальником охраны у Виктора Голенищева, мог иметь слишком высокие и совершенно непредсказуемые связи, а потому лучше было в этом деле глубоко не копаться.
Сейчас, после судебного штрафа, а также недавнего проигрыша в казино, куда затащили его фанфаронистые приятели, Илье срочно нужны были деньги. Он решил раскрутить заказчика статьи на более высокую сумму, чем предполагалось раньше.
Короткие и лаконичные статьи давались Илье труднее длинных, и он довольно долго промучился за компьютером. Наконец, распечатав и еще раз перечитав текст, журналист остался доволен и с сознанием исполненного долга лег досыпать до утра.
Утренний сон после беспокойной ночи оказался слишком крепким, и Щучинскому смертельно не хотелось подниматься с постели. Но дела звали его вперед, и он усилием воли заставил себя сбросить одеяло.
Едва выпив кофе, Илья поспешил набрать номер заказчика. Тот ответил не сразу, да и первые же его слова подействовали на Илью, как холодный душ:
— Чего тебе? Статью написал? Раньше надо было почесаться. А сейчас можешь заткнуть эту статью себе в одно место.
Не дожидаясь ответной реплики возмущенного Ильи, Герасим отключил мобильник и невольно усмехнулся, представив разочарованную физиономию журналиста. Верный «адъютант» в это время подъезжал к дому Голенищевых после свидания с бывшей тещей Виктора. Сейчас, когда не стало Евгении Потоцкой, уже некому будет увековечивать память Марины, а потому пропала надобность в статье о музеях.
Крякнув от бессильной ярости и израсходовав порядочный запас матерных слов просто на ветер, Илья плюхнулся в кресло и, стараясь успокоиться, стал листать свой ежедневник. Хамство самоуверенного мужика его не просто возмутило, но и оказалось той последней каплей, которая внезапно переполняет чашу терпения. Все разочарования и неудачи последних дней навалились на Илью разом; ему захотелось хоть какой-то компенсации за тяготы и унижения своей нелегкой жизни. Этот мужик, нагло отмахнувшийся от Ильи, очевидно, считает себя неузнанным и неуязвимым. Что ж, есть способ поквитаться с ним, да еще и чужими руками. В ежедневнике был записан телефон некого спортивного обозревателя из провинции, назвавшегося Львом Сорокиным. Этот Сорокин звонил позавчера и объяснял, что хочет написать о бывших спортсменах, пришедших в политику, а потому, зная эрудицию Щучинского и в этом вопросе, хотел бы взять у него интервью. Илья никогда особенно не увлекался политикой, предпочитая более красочную и не столь опасную сферу шоу-бизнеса. Но, возможно, этому провинциалу попалась статья о спортивно-политических кланах и семьях, которую Щучинского угораздило написать примерно год назад. После той статьи Илья наслушался немало анонимных угроз по телефону и даже один раз был основательно потрепан вечером в подземном переходе, так что с тех пор избегал таких тяжеловесных тем. Потому, услышав предложение неизвестного ему субъекта, Илья поначалу отмахнулся, но после обещания Сорокина оплатить интервью, на всякий случай записал его телефон. И теперь обиженный журналист без колебаний набрал номер, который по чистой случайности еще не вычеркнул из своего ежедневника.
Звонок раздался в тот момент, когда Леонид вышел из квартиры Евгении Потоцкой и собирался сообщить о ее внезапной кончине Виктору. Перед квартирой уже толпились соседи, и Леонид спустился на один пролет лестницы, к окну, чтобы лучше расслышать собеседника. То, что сказал Щучинский, не могло не заинтересовать Станового:
— Вы хотели поговорить о спортсменах, ушедших в политику. У меня, конечно, сведений таких немного, я больше специализируюсь по артистическому бомонду. Но вот об одном кадре могу вам кое-что рассказать. Вернее, о тех людях, которыми себя окружает один бывший мушкетер… — Илья хмыкнул.
— Вы имеете в виду Голенищева? — напрямик спросил Леонид.
Растерянное молчание Ильи подтверждало догадку. Тогда, не сбавляя решительного тона, Становой предложил:
— Давайте встретимся через полчаса возле ближайшей к вам станции метро. Устраивает?
Илья понял, что странному собеседнику известно, где он живет, и это немного встревожило журналиста. Но, решив, что риск небольшой, а от своих слов в случае неприятностей всегда можно отказаться, он согласился на встречу.
Илья и не подозревал, что в той статье, за которую он в свое время наслушался угроз, «Льва Сорокина» заинтересовало только одно место: там, где говорилось, будто Виктор Голенищев, не очень удачно попробовав себя во внутренней политике, собирается организовать какой-то международный спортивный комитет. Илья написал об этом наугад, руководствуясь какими-то слухами и намеками. Это место в статье отнюдь не было ни самым интересным, ни самым ударным. Но Леониду надо было выяснить о Голенищеве и его окружении буквально все.
Между тем, пока на станции метро встречались два человека, чтобы поговорить о Герасиме, сам Герасим находился в квартире Голенищевых. Виктор в это время был на телестудии, Регина — в школе, дома оставались только Инга и Юля. Герасим о чем-то тихо перемолвился с Ингой, и они пошли в ее кабинет. Юля посмотрела им вслед, и невольный холодок страха пробежал у нее по спине. Вчера она узнала достаточно, чтобы не доверять этим двум людям. Юля вспомнила предостережения немолодого, но симпатичного сыщика Леонида Павловича. Вспомнила, как горячо умолял ее Роман быть осторожной и ни во что не вмешиваться, находясь в доме Голенищевых. Этот парень вчера упорно провожал ее до самого подъезда и все твердил, что они должны быть вместе, что он постарается сделать ее счастливой. Вначале Юля, еще не отойдя от потрясений, плохо соображала, а потом, наконец, поняла, что Роман всерьез предлагает ей руку и сердце. И тогда, не в силах сдержать улыбки, она назвала его сумасшедшим типом, с которым опасно оставаться под одной крышей, но все-таки пообещала подумать над его предложением. Сейчас, перебирая в уме все эти подробности, Юля снова улыбнулась. Даже сквозь тревогу пробивалась непонятная радость.
Наверху послышалось стрекотание мобильного телефона. Подняв голову, Юля увидела, что по лестнице медленно спускается Герасим. Девушка в это время как раз протирала мебель в холле, а потому сразу же спряталась за открытой дверцей шкафа, стоявшего чуть позади лестницы. С первой реплики Герасима Юля поняла, что звонок его встревожил.
— Я еще не готов, — сказал он, понижая свой и без того глуховатый голос. — Нет, не сию минуту. Сумма наберется часа через два. Где это? Так, понятно. А мой интерес? Никаких ксерокопий, только подлинник. Обманешь — из-под земли достану.
Закончив разговор, Герасим прошелся вдоль холла медленно, словно раздумывая. Юля застыла в своем ненадежном укрытии, боясь выдать себя даже вздохом. К счастью для нее, в этот момент наверху появилась Инга и окликнула Герасима. Когда он поднялся на второй этаж, Юля кинулась к телефону, висевшему в противоположном конце холла, и поспешно набрала номер мобильника Ромы, а, когда парень откликнулся, тут же скороговоркой зашептала:
— Подслушала разговор Герасима. Мне кажется, ему звонил шантажист. Герасим сказал, что наберет нужную сумму часа через два-три. Я поняла, что он хочет выкупить какие-то документы. Видимо, шантажист назвал ему место, куда принести…
— Слушай, Юля, — перебил ее Роман, — я сейчас буду у вас, Леониду тоже сообщу. Постарайся задержать Герасима до моего прихода. Только так, чтоб он тебя ни в чем не заподозрил. Понимаешь, девочка моя любимая? Главное — будь осторожной. Все, лечу!
Едва Юля повесила трубку, как снова на лестнице послышались шаги. Теперь уже Герасим спускался не один, а вместе с Ингой.
— Юля, я сейчас поеду к своему брату, — сообщила Инга, — а ты никуда не уходи из квартиры, пока не вернется Виктор Климентьевич. Скажешь ему, где я. К двум часам придет Галя, организуете ужин. Сегодня вечером мы принимаем Бараника с семьей.
Галя была отличной кулинаркой, постоянно работавшей в доме Влада Ховрина. К Голенищевым ее
