— Действительно не представляю, как не представляю, что за стихийное явление может так колотить окна! Да ладно, — сказала она, когда Линда рассмеялась, — надеюсь, больше сегодня уже ничего не стрясется!
Смех Линды сменила гримаса.
— Ты видела мистера Гудмана сегодня?
— Только издали, слава Богу. Как он отнесся к моему бегству вчера?
— Стоически, как и подобает настоящему мужчине, — услышала Брайони позади себя голос Гранта Гудмана.
Линда стала пунцовой, но Брайони лишь сжала кулаки.
— Полагаю, утро у вас сегодня выдалось нелегким, — добавил он небрежно и сел на край Линдиного стола.
— Если вы подслушивали… — Брайони замолчала, закусив губу.
— Подслушал, но чисто случайно, — невинным тоном ответил Грант Гудман. — Остановился посмотреть журнал происшествий по дороге сюда. А, кстати, кто эти молодожены, из-за которых происходят природные катаклизмы?
Линда покраснела еще больше, и Гранту Гудману стало жаль ее.
— Не отвечайте, — добродушно сказал он и слегка дотронулся пальцем до ее щеки, отчего Линда подняла на него глаза, полные благодарности.
Бедный, глупый ребенок, с раздражением подумала Брайони.
— Чем мы можем быть вам полезны, мистер Гудман? — осведомилась она.
Он встал.
— Что ж, Брайони, надеюсь, сможете. Сегодня утром мне переслали чертежи новых построек, вот почему меня не было видно. Я ездил за ними в аэропорт. И если у вас нет больше неотложных дел, или встреч с друзьями, или еще чего-то, то не могли бы мы встретиться в моем домике через час, чтобы посмотреть их?
Брайони вспыхнула, но невозмутимо ответила:
— Конечно, мистер Гудман. Я приду.
Линда тяжело вздохнула, наблюдая, как он уходил, но когда Брайони импульсивно обернулась к ней, сказала:
— Молчу, молчу! — И тут же добавила: — После всего, что ты здесь сделала, теперь, когда все отлажено и ты могла бы стать частью этого, это просто неразумно, Брайони!
— Для тебя, может, и да, — резко парировала Брайони, — а, ох, черт! — Она потерла бровь. — Может, ты и права.
— Что ты думаешь?
— Я думаю, что в целом это здорово.
По проекту каждый из домиков был двухэтажным с просторной жилой частью, включавшей в себя кухню и столовую на первом этаже и спальни с ванными наверху под покатой крышей. Тот, который Брайони рассматривала на рисунке, был покрашен в голубые с зеленым тона, отделан сосной, с пушистыми коврами и с камином.
— Всего лишь в целом? — переспросил Грант Гудман.
— Не так-то просто представить себе вещи по плану, но что сразу же пришло мне в голову, так это то, что нелегко будет обслуживать дополнительные здания из одной центральной кухни, находящейся в другом помещении. Здесь предусмотрены кафетерий и закусочная позади бассейна, но никакой кухни я не вижу.
Грант Гудман в раздумье посмотрел на нее.
— Так было задумано, чтобы была одна центральная кухня, хотя, возможно, ты права. Но не усложняет ли это дело? Два шеф-повара, два морозильника и тому подобное.
— Не думаю. Вам все равно придется увеличить штат столовых работников, а из опыта я знаю, что повара всегда предпочитают иметь собственное владение.
— М-м… Звучит разумно, — медленно проговорил Грант Гудман, — если, конечно, не получится дублирования и, как результат, увеличения отходов.
— Положитесь на меня, — сказала Брайони. — При надлежащем контроле… — Она внезапно умолкла.
— Значит, ты собираешься остаться? — спросил Грант Гудман.
Брайони встала и подошла к окну: шел сильный дождь.
— Я еще не решила.
— Ты сказала…
— Я оговорилась.
— Скажи, что тебя смущает.
Брайони оторвалась от унылого пейзажа за окном и вздохнула.
— Мне казалось, причины очевидны, но раз это не так, подумайте хотя бы о том, что для начала мы становимся объектом сплетен всего обслуживающего персонала. Вы позволили себе выпад в отношении меня в присутствии Линды совсем недавно, вы…
— Из того, что я услышал, — мягко заметил Грант Гудман, — ясно, что вы уже обсуждали с ней эту тему, так что дальнейшее притворство не имело смысла.
— Нет, не обсуждала, — возразила Брайони, но сказанное прозвучало неубедительно даже для ее собственных ушей. — Хорошо! Даже до того, как я узнала, кто вы, я… я…
— Дала понять Линде о твоей неприязни ко мне, — закончил он.
— Да, это неприятно, учитывая, как все обернулось, но преступления в этом нет, а неприятно в этом только то, что Линда ужасно любопытный человек, хотя добросердечный, и волнуется за меня. Что, однако, — добавила она уже с иронией, — никак не меняет того факта, что вы для нее просто Аполлон. Но я бы ни за что… не стала унижать вас в глазах подчиненных, — сухо добавила она.
— А как насчет повара Марсдена позавчера вечером?
Брайони поморщилась.
— Боюсь, я была тогда в шоке. Вам придется меня за это извинить.
— Что ж, если ты не собираешься представлять меня всем как шантажиста и бабника, — в его глазах мелькнула озорная искорка, — то я не вижу причины, почему мы не можем попытаться положить этим пересудам конец. Я был бы рад внести в это свою лепту.
— Означает ли это?.. — Брайони уставилась на него. — Вы изменили свое решение?
Грант Гудман, в свою очередь, удивленно посмотрел на нее и взял со стола чертежи.
— Относительно нас в личном плане? Нет.
— Тогда не знаю, как нам покончить со сплетнями, — с вызовом сказала Брайони, — потому что в таком случае наше противостояние продолжится.
Гудман пожал плечами, скатал чертежи в рулон и перетянул их резинкой.
— Я думал, что некоторое время, проведенное в тишине и спокойствии, поможет тебе увидеть вещи в другом свете, Брайони. Должен ли я понимать это так, что ты не собираешься рассказать мне о Нике Семпле?
— Послушайте, что если я скажу вам, что Семпли были правы? Что, если… я охотилась за ним, шантажировала его, что его жена поймала меня на том, что я целовала его, что тогда? Неужели вы и тогда скажете, что все равно хотите спать со мной, или заниматься со мной любовью или сексом, или как вы там это называете!
— Сядь, Брайони, и успокойся, — сухо сказал Гудман. — Что ты все-таки хочешь этим сказать?
Брайони села, потому что ноги у нее подкашивались.
— А то, — хрипло сказала она. — Если вы считаете, что все это имеет к вам какое-то отношение, потому что Анжелика — ваша кузина, то лично я считаю, что вас это совершенно не касается. К тому же все это в прошлом. Прошел уже целый год! Нику Семплю с моей стороны ничего не грозит. Вина, — проговорила она твердо, — была моя.
— Посмотри на меня, — спокойно приказал Гудман и, когда она это сделала, спросил: — Почему ты
