никогда не волновало то, что ты поставил меня в невыносимое положение.
— Брайони, — терпеливо сказал он, — мы можем обсудить это равно как с деловой, так и с личной точки зрения. Выбирай.
— Хорошо, давай обсудим это с деловой точки зрения, — ответила она с усилием. — Люсьен — очень хороший гид. Он прекрасно обо всех заботится, не рискует, неплохо предсказывает погоду и обладает характером, который люди любят и помнят, — он может очаровать любого. Но когда мужья начинают на него жаловаться — кстати, он разбил не одно сердце среди женской части персонала, — начинаешь задумываться.
— Таким образом, ты не считаешь, что он всего лишь получает свою долю восхищения от некоторых скучающих жен? Но нельзя же винить парня за это.
— Более того, Грант. Он сам сказал, что если он и был фамильярен с этой женщиной, то только потому, что его к этому подталкивали. Раз он не может этому противостоять, в один прекрасный день это может привести Бог знает к чему.
— Согласен, — задумчиво ответил Грант.
Брайони пожала плечами, но затем сникла.
— С другой стороны, чтобы найти ему замену, потребуется время.
— А как ты собираешься работать с ним после всего, что произошло?
— По-моему, он ясно дал это понять, — ответила Брайони.
— А-а, — протянул Грант, но ведь еще не высказался по этому поводу я.
— Что от этого изменится?
— Если он услышит из моих уст, что его работа под вопросом, он, возможно, задумается.
Брайони хотела было возразить, но лишь устало сказала:
— Очень бы этого хотелось, только я в это не верю, все равно он уже никогда больше не будет относиться ко мне с уважением.
— Ты считаешь, что будет меньше тебя уважать?
— Честно говоря, мне на него наплевать. — Брайони резко замолчала, а затем покраснела, и Грант вопросительно посмотрел на нее. — До тех пор пока он держит свое мнение при себе, — добавила она и решительно поднялась. — Согласна! Мне не следовало бить его по лицу, и, видимо, до сегодняшнего дня я не смогла дать ему ясно понять, что он не должен кокетничать с гостями. Поэтому, если ты считаешь, что нужно дать ему шанс, — вперед. В конце концов, ты хозяин этого заведения. Я буду молчать как рыба во время вашей беседы, но как ты намерен отреагировать на то, что я веду себя так якобы потому, что меня лишили привилегии делить твое ложе?
— Тебе не надо молчать как рыба. — Грант распахнул дверь и посмотрел на Брайони испытывающим взглядом. — Прошу.
— Люсьен, есть проблема, — холодно произнес Грант Гудман. — Вернее, две. Я попросил Брайони присутствовать при нашем разговоре, потому что у нее было ощущение, что мы затеваем сугубо мужской разговор, в котором о женщинах отзываются уничижительно.
Лицо Люсьена, который сидел за столом Линды, приняло веселое выражение, но его взгляд натолкнулся на холодный блеск глаз Гранта, и он стушевался.
— Поэтому я хотел бы ясно дать понять, что, во-первых, главный человек здесь — Брайони и я глубоко уважаю ее мнение по всем вопросам. — Грант Гудман помолчал и посмотрел на Люсьена так, что тот съежился. — Во-вторых, — продолжил Грант, — когда Брайони говорит мне, что вы выходите за рамки, я верю ей, несмотря на то, что вы отличный гид. Теперь давайте уточним другое. Существует укоренившееся представление, что некоторые должности в отелях и на курортах в некотором роде двусмысленны, скажем, инструктор по теннису или лыжам одновременно может быть скрытым жиголо. Но не в этом заведении… — Люсьен издал протестующий звук, но Грант предупреждающе поднял руку. — С другой стороны, есть люди, которые просто не подходят для такой работы в силу существования определенных норм поведения, хотя само по себе это не является преступлением, было бы нежелательно оставаться им здесь работать. — Люсьен открыл было рот, но передумал и промолчал. — Таким образом, подводя итоги, скажу, — продолжил Грант спустя некоторое время, — главный авторитет здесь — Брайони, Люсьен, и, если это вас не устраивает, вам следует хорошенько подумать, стоит ли здесь работать.
То, что последовало за этим, явилось для Брайони полной неожиданностью. Люсьен встал со стула, с чувством собственного достоинства посмотрел сначала на нее, а затем на Гранта и сказал:
— Mon ami, не восхищаться женщинами я не могу, но потерять работу — нет, этого я не хочу. Более того, — взгляд его по-прежнему был преисполнен гордости, — я, Люсьен дю Плесси, никогда не брал платы за то, что доставлял радость дамам, видеть их радость — достаточная награда для меня, но если некоторые из них переступают черту, — Люсьен пожал плечами, — се ля ви! И, — он повернулся к Брайони, — существует многое, что меня восхищает в вас, мадемуазель. Многое. Может, было бы неплохо, если бы мы стали лучше друг друга понимать с этого дня?
Брайони сама себе удивилась. Она встала и протянула Люсьену руку.
— С удовольствием попробую, Люсьен.
— Тебе смешно? — небрежно спросил Грант, когда дверь за Люсьеном закрылась, а Брайони продолжала улыбаться.
— Ничего не могу с собой поделать. — Она попыталась стать серьезной. — Ты не видишь тут ничего смешного? Я хочу сказать, что жест был весьма галантным и Люсьен удивил меня, но все-таки это было немного смешно, разве не так?
Грант поморщился.
— Мне что-то не очень хочется веселиться, а может, просто мы с Люсьеном оказались по одну сторону баррикады. — Он пожал плечами.
Брайони тотчас посерьезнела и, потерев бровь, сказала:
— Я должна поблагодарить тебя, — неуверенно начала она, — за то, что ты уладил все таким образом. Конечно, время покажет, насколько это удалось, но… — Она махнула рукой и лаконично добавила: — Тем не менее спасибо.
Грант посмотрел на нее долгим испытующим взглядом.
— Я рад, что ты это оценила, — наконец сказал он, при этом взгляд его почему-то был насмешлив. — Но должен тебе признаться, моим первым порывом было решить все совершенно по-другому.
Брайони смотрела на него и ничего не понимала.
— М-м-м… — задумчиво сказал он. — Сначала у меня было желание уволить Люсьена самым безжалостным образом за то, что он упомянул о наших отношениях столь наглым образом, и насильно заставить тебя вернуться, положив, таким образом, конец всей этой чепухе. — Грант внимательно осмотрел ее с головы до ног, а затем лицо его вновь приняло задумчивое выражение.
Брайони начало бросать то в жар, то в холод.
— Однако, подумав, решил, что тебе это не понравится.
— Действительно, не понравится. Это…
— Шантаж? Подкуп? А, пошлость, конечно! — притворно догадался он.
Брайони замерла и уставилась на Гранта, не в силах понять, о чем он на самом деле думает, надеясь, что он просто поддразнивает ее, но это оказалось не так. — Не понимаю, при чем здесь то… то, что я отказалась быть твоей любовницей, — с трудом выговорила она. — Ты просто потерял меня, Грант. Время все залечит.
— Ты всерьез в это веришь? — Грант подошел к ней поближе. — Сомневаюсь. А если ты считаешь, что таким поведением тебе удастся заставить меня жениться, то, боюсь, ты будешь разочарована. — И слегка коснулся пальцем ее подбородка. — Кстати, я сегодня уезжаю.
— Да? В таком случае, всего доброго.
Он улыбнулся, но глаза его оставались холодными.
— До свидания, Брайони, но поскольку мы не раз в последнее время говорили о времени, давай, как по поговорке, не забывать старые, добрые времена. — С этими словами он обнял ее и поцеловал долгим поцелуем, а затем добавил, увидев, что глаза ее наполнились слезами: — До свидания, Брайони. Пусть все это пройдет к тому времени, когда мы увидимся вновь.
