по-любому заразны. Нахватались здесь флюидов да энергофракталов, сто процентов. Только кто тебе сказал, что нас сразу выпустят? Карантин будет — не то, что любую бактерию, вирус неопознанный — энергоструктурные поля просанируют. Пока не убедятся в безопасности для окружающих, не выпустят. Поэтому голову ерундой не забивай — время придет, плод созреет. А каждому фрукту свой огород. Наш сейчас — домой вернуться.
— На планере? — усмехнулась.
Вит загадочно посмотрел на нее, и она могла поклясться — улыбнулся, хоть губы не дрогнули.
— Ну-ка, рассказывай — что задумал?
— Не собирался.
— Тогда отчего уверен, что домой попадем?
— А когда наши своих бросали?
— Есть ситуации выше наших желаний.
— Не тот случай. Все продумано и отработано. Главное сейчас любой летательный аппарат захватить, желательно, скоростной.
— Значит, воздушный шар и дирижабль тебя бы не устроили?
— Меня? Меня все устраивает, — хмыкнул. — Но для возврата мы должны иметь летательный аппарат с исходной скоростью не менее трехсот километров в час. Воздушный шар ее не разовьет.
— Да, слабо. Только разница с какой скоростью летаешь, если дальше этого мира не улетишь.
— Пессимизм отставить. Наберись терпения и все будет.
— Темнишь?
— Страхуюсь. Почему — объяснять не надо?
Стася головой мотнула: ежу ясно, что секрет только тогда секрет, когда одному принадлежит. И выдавать раньше времени чревато. Никто не знает, что ждет его за поворотом. А ну, возьмут туже Стасю и, она выдаст, что узнала — с того же Локтен станется преобразователь мыслеформ включить или какого- нибудь заумного «жучка» ей в голову пустить, информацию считать. Ему и захочешь воспротивиться, да не сможешь. И выдашь. И планы команды порушишь, подставишь их. Конечно, одному владеть информацией тоже чревато, но Вубс, на то и ВУБС, что в настройках имеет массу взаимодополняющих и заменяющих программ. Хоть один чипсет от него останься — сможет радировать настройку другому чипсету, в любой другой схожей системе, передав полную программу которой владел сам. Так что случись, что с капитаном — информация перейдет в программу Дон, случись с Дон — к Киру.
Удобно, оптимально выгодно для походов в неизвестность в потенциально опасную зону. Правильно отдел роботов пустил. С человеком оплошать можно, с роботом — нет. Те и подстрахуют и выведают и выведут, спрогнозируют и информацию доставят. Нано-биологическая технология более устойчива и сильна, чем обычный человеческий организм. Ни стрессов, ни сомнений, ни подверженности настроению, энергоинформационному полю, чужому влиянию. Да и вирус робот домой не принесет — сам себя дезинфицирует, от стресса крен извилин не получит, от голода и жажды не умрет, ранения перенесет без срыва системы и перераспределения целей.
Одно плохо вариабельности нет. Сказал — иди — идет, стой — стоит.
Но и здесь Оуроборо подстраховались — последние экземпляры с гибкой системой почти идентичной человеческой психологической структуре в параллель пустили. Этим можно «стой» сказать, не факт что послушают, а могут и сами остановить. Потому что цель — программа у них как маяк — туда идти, а каким путем, решают сами.
Лучших проводников и охранников еще не придумали.
Стася шагала и думала — хорошо быть роботом, в тупую выполнять приказы и ничего не чувствовать при том, ни стоять перед мучительным выбором. Ведь Вит прав — нельзя Тео брать с собой. Но что его ждет, оставь его — рудники, смерть? Не помилуют точно. Не знают здесь ни милости, ни милосердия. И она, она причина его неприятностей, она сбила его с пути, отвратила от цели, пусть призрачной, но его. Вырвала парня из привычного круга и бросила, предала — вот что выходит.
Как с этим жить — понятия не имела. Как справиться с собой, смирить мятеж в сердце и душе, отдав себя не любимому, но долгу? Чем оправдать и оправдаться? И как груз на плечи свалился, придавил — шаги все медленнее тяжелее.
— Двигайся, — подтолкнул ее Вит. Тео обернулся — все ли в порядке.
И осенило — его нельзя взять с собой, но можно ей остаться.
И легче стало. Верно, правильно. Все что надо — передадут ребята. А она останется и пусть лучше будет жить ностальгируя по родине и родному миру, чем с осознанием вины перед Чижом, перед собой, предательницей бросившей в трудную минуту.
— Я останусь, — заявила Виту. Тот бровью не повел и неясно было услышал ли вообще.
— Сектор семь, — объявил лаборант.
Контейнеры встали на песок у кромки воды. Патрульные рассредоточились спиной к ним, лицом к гипотетической опасности. Сван через плечо покосился: что ж там такое они предкам доставили? И крякнул от неожиданности: водоросли, мальки то рыбы какой, то ли тритонов.
— Это чего? — озадачился.
— Пополнение популяции, — буркнул лаборант.
— А она есть?
На этот раз мужчина промолчал. Ян за него ответил:
— Инфузории точно уже есть.
— Что-то этот молодняк на бактерии не похож.
— Обезьяна на человека тоже не похожа, — заметил Борис.
— Ее труд облагородил, — фыркнул Иштван.
— Ага, а головастиков что до популяции макак облагородит?
Бойцы начали строить версии, перекидываться шутками и фантазировать. Один Николай упорно молчал и сверлил взглядом Ивана.
— Если со Стаськой что-то случиться, я тебя… — предупредил тихо. Но патрульные услышали, притихли. Капитан на него покосился:
— Сколько ты с нами? А все замашки древности не выветриваются.
— Это ты к чему? — развернулся всем корпусом к командиру и тот ту же позу принял:
— К тому, Чиж, что стращать меня не надо, без твоего зубовного скрежета хреново. Ты только узнал, а я месяц с этим живу, — процедил.
— И молчал?
— И дальше буду. И ты, и все остальные. После выхода мы сидим в боксе и ждем вывода группы, с которой ушла Стася.
— Интересно девки пляшут, — протянул Иштван, вставая рядом с Николаем.
— Темнишь, командир, — заметил Сван, мигом потеряв интерес к доставленным экземплярам. — Разборки конечно, не к месту, но блин, вопросов назрело — лопатой не разгрести. Какой бокс, капитан, с кого перепугу? Зачем, почему, чего мы ждали сидя в Центре и что будем ждать сидя в боксе?…
— Выхода ребят.
— Куда и когда? — подобрался Чиж.
— Как только, так сразу, Коля, а вот куда, узнаем, когда выйдут.
— Супер, — оценил Пеши.
— Мрак и туман, — парировал Чижов. — Допустим, ваш темный, темный урабора никак на свет выйти не хочет. Его дело. Вопрос: почему и мы втемную играть должны? И ладно мы — нами.
— Что такое приказ знаешь? Тогда не задавай тупые вопросы, сержант.
Николай лицом закаменел, прищурился недобро:
— Хороший ответ. Как раз в духе «древности».
— Ты не забылся? — не менее «ласково» посмотрел на него Иван.
— Кончайте ругаться, — влез Борис и даже между мужчинами встал, предотвращая схватку. Пока словесную, но видно — прелюдию к рукопашной. — Вы заметили: мы последние время только и делаем, что ругаемся. Это ненормально, ребята.