тряпками занимаются.
Алик округлил глаза:
— Утильсырье, что ли?
— Нет, — покачал головой Никита, — текстильная промышленность.
— Понятно, — сказал Алик. — И они тебе внушили, что это самая необходимая на земле специальность.
— Сумели.
— И ты пошел в текстильный.
Никита кивнул.
— И бросил.
— На втором курсе.
— И загремел в армию.
— Правильно, — помрачнел Никита. — С нуля придется все начинать.
— А ты не огорчайся. Все, что ни делается, — к лучшему.
— Может быть. Только все-таки обидно…
В глазах Алика неожиданно появилось радостное изумление.
— Никита, сколько нам в этом городишке жить?
— Четыре года. Если поступим…
— Это срок, — сказал Алик. — А что надо сделать, чтобы он стал для нас родным и близким?
— Полюбить его население.
— Правильно. — Алик лихо подтянул свои довольно помятые брюки. — Держись в кильватере.
Он пересек улицу и, сделав полукруг, остановился рядом с девушкой, которая в растерянности посматривала на окна четвертого этажа. Алик тоже задрал голову, но, не найдя на фронтоне дома ничего интересного, пожал плечами.
— Архитектуру изучаете?
Девушка сердито повела глазами:
— Если вы забыли адрес, по которому идете, обратитесь к милиционеру.
Алик вернулся к другу и скучным голосом сообщил:
— Не вариант, старик. Интересуется постройками эпохи первой пятилетки.
Никита вытащил из кармана деньги. Их едва хватало до конца экзаменов.
— Одолжить? — спросил Алик.
— А у тебя лишние?
Алик протянул ему пятерку.
— Хватит?
— Вполне. — Никита нырнул в толпу и через пять минут появился так же неожиданно, как и исчез. В руках его алел букет роз.
— Ты с ума сошел! — возмущенно воскликнул Алик.
— Спокойно, старик. Красивым женщинам во все времена дарили цветы. Идем.
Девушка стояла на прежнем месте. Вид у нее был озабоченный, даже немного несчастный. Увидев Алика, она повернулась, желая, должно быть, уйти, но путь ей преградил Никита.
— Не волнуйтесь, я его уже оштрафовал, — сказал он, протягивая цветы.
— Спасибо. — Девушка неожиданно улыбнулась, не без иронии спросила: — А в чем он провинился?
— Пытался завязать уличное знакомство.
— Я хотел выяснить, что ее там заинтересовало? — уточнил Алик.
— Ключи забыла, — сказала девушка, — и не могу попасть домой.
— А на каком этаже вы живете?
— На четвертом.
Никита вскинул голову.
— Это ваш балкон?
— Да.
— А соседний?
— Естественно, соседей.
Никита прикинул расстояние между балконами.
— Ваши соседи мне откроют?
— Откроют, — неуверенно проговорила девушка. — А вы что, хотите по карнизу?..
— Четвертый этаж, — как бы между прочим заметил Алик.
Никита протянул приятелю портфель с учебниками.
— Рискнем? — Голос его зазвенел бесшабашной удалью.
Алик перевел взгляд на притихшую девушку и улыбнулся.
— Я бы рискнул.
Никита бросился в подъезд. В дверях на секунду обернулся и спросил:
— Вас как зовут?
— Татьяна, — прижав букет к груди, тихо проговорила девушка.
Расстояние между балконами было метра четыре. Никита перелез через перила и только тут заметил, что вокруг дома тянется зеленая полоска газона. «И насмерть не убьешься, и живой не останешься», — мелькнула мысль. Он ступил на карниз, узкий, чуть шире подошвы, но вроде бы прочный, и, стараясь не смотреть вниз, сделал первый шаг.
— Может, веревку дать? — испугалась соседка.
— Нет, — глухо сказал Никита, понимая, что бабка со своим предложением опоздала — возвращаться назад было намного сложнее, чем идти вперед.
Он подтянул левую ногу и еще плотнее прижался к теплой поверхности стены. Шаг, еще шаг, еще… Никита перенес центр тяжести на правую ногу и вдруг почувствовал, что кирпич под ней треснул и наклонился. Посыпалась известка. Никита замер, вслушиваясь в ее тихое, бесконечное шуршание и в гулкие, беспорядочные удары собственного сердца. «В любой ситуации, чтобы не попасть впросак, необходимо учитывать всё, до последней мелочи», — вспомнил он слова полковника и от досады, что забыл подстраховать себя веревкой, крепко выругался. Взгляд скользнул поверх балкона и разом охватил фермы моста за поворотом улицы, спокойную ленту реки, извивающуюся меж зеленых берегов, дебаркадер, мимо которого взад и вперед сновали верткие прогулочные лодки. «Мы ж искупаться хотели…»
Никита вытянул по направлению балкона руку. До него оставалось не больше метра. Усилием воли он заставил себя ступить на следующий кирпич и, как только нога почувствовала опору, оттолкнулся. Пальцы мертвой хваткой вцепились в решетку. Никита подтянулся и, перевалившись через перила, спрыгнул.
Квартира была старой, просторной, с высокими потолками и крепкой дубовой мебелью. Эстампы на стенах, маленький журнальный столик, на котором, как и полагается, валялись в беспорядке журналы, телевизор на тонких, косо стоящих ножках казались здесь лишними и выглядели чужими и обиженными. На шкафу и на пустых местах книжных полок стояли модели планеров и самолетов. Здесь были и старенькие поршневые «По-2» и «Ил-14», истребители военных лет — «Яки» и «Лавочкины» — и современные сверхзвуковые машины. А на письменном столе с высокой подставки рвался в небо грозный ракетоносец. Под ним в аккуратной простой рамке из дерева стояла небольшая фотография молоденького лейтенанта. Лицо его показалось Никите знакомым. Прямой, с небольшой горбинкой нос, резко очерченные скулы… И эта манера надвигать на глаза фуражку… Где он его видел? Никита повертел карточку в руках. Она была старой, выцветшей, по-видимому времен войны. «Ошибся». Никита поставил фотографию на место и прошел в ванную комнату. Почистился, сполоснул лицо, вымыл ободранные в кровь руки.
— Живой? — спросил Алик, когда Никита открыл дверь.
— А ты меня уже в покойники записал? Входите. — Никита посторонился.
Таня взглянула на его пальцы и ужаснулась.
— Что с вами? — спросила она. — Больно?
— Очень, — сказал Алик. — Но он никогда в этом не признается.
— У меня зеленка есть. — Таня торопливо прошла в комнату. — Идите сюда.
