Юрий Маслов
Уходите и возвращайтесь
Или найду дорогу, или проложу ее сам.
ГЛАВА I
— Мазур!
Никита знал, что следующий он, и был готов к этому, но, услышав свою фамилию, все равно вздрогнул. Два года он ждал этого момента, как праздника, и боялся: а вдруг осечка? И придется тогда собирать пожитки и возвращаться в часть, как пишут в таких случаях в официальных армейских документах, для продолжения прохождения службы. И не избежать дружеских подначек товарищей, ехидно- насмешливых реплик взводного и отчужденных, холодных глаз начальства. Никита поежился. В памяти на миг всплыло широкоскулое, с крутым своенравным подбородком лицо полковника и его скупое и доброжелательное: «Не подведи. За тебя полк ручается…»
— Так есть Мазур? — Военврач майор Храмов обвел притихших ребят острым, как буравчик, ироничным и нетерпеливым взглядом.
— Есть! — Никита, одернув гимнастерку, шагнул вперед.
— Прошу.
Пульт выглядел весьма внушительно: десятки разноцветных лампочек, и каждой соответствовала определенная кнопка. Вспыхнет лампочка — успей нажать нужную.
Огоньки мигали все быстрей и быстрей. От напряжения у Никиты зарябило в глазах, онемели пальцы. «Всё! Запутался», — мелькнула мысль, и в это время чья-то крепкая ладонь опустилась ему на плечо.
— Достаточно, — сказал Храмов и протянул Никите лист бумаги, усыпанный кружками со стрелками: — Вам знаком этот прибор?
— Компас, — пожал плечами Никита.
— Правильно. Всмотритесь в них внимательно — вопрос будет каверзный.
Две минуты Никита пристально изучал приборы, пытаясь понять, с какой стороны ему грозит опасность.
— Время. — Храмов перевернул лист и безучастно поинтересовался: — Количество приборов?
— Пятьдесят, — обрадовался Никита и, предугадав следующий вопрос, быстро проговорил: — Двадцать два указывают на север, двенадцать на юго-запад, восемь на восток, остальные…
— Понятно. — Храмов улыбнулся. — В аэроклубе не занимались?
— Нет, — сказал Никита. — Шофер третьего класса.
— Шофер, значит… А где шоферить-то пришлось?
Мазур замялся. Права шофера Никита получил еще в школе и очень этим гордился: во-первых, он приобрел специальность, а во-вторых — независимость. Но в полной мере преимущество этих двух факторов Никита сумел оценить лишь через год, когда ушел из института и устроился работать на аэродром водителем бензовоза.
Дорога на летное поле пролегала через конец взлетной полосы, и Никита, остановив машину на обочине, иногда подолгу наблюдал за уходящими в воздух тяжелыми турбовинтовыми самолетами. Остроносые птицы убирали шасси и взмывали в небо легко и стремительно, словно перепуганные незадачливым охотником утки.
Ему нравилось смотреть за подготовкой самолета к полету, наблюдать, как механики гоняют двигатели и как от мощных воздушных струй вздымается пыль и трава прижимается к земле. Лицо обдавал сильный горячий ветер, и резкий запах масла и бензина перемешивался с ароматом цветущих клеверных полей, примыкавших к аэродрому.
Он любил посидеть с летчиками, которые, чувствуя, что перед ними новичок, рассказывали истории одна невероятней другой. Никита слушал их разинув рот, задумчиво улыбался, и когда пилоты, вдруг посерьезнев, расходились, то с нескрываемым огорчением и завистью смотрел им вслед.
— И в армии служили? — спросил Храмов.
— Служил, — коротко ответил Никита.
— Парашютные прыжки есть?
— Нет. Я механиком работал.
— Вы свободны, — сказал майор, и по его тону и выражению лица Никита понял, что первое испытание он проскочил благополучно.
Алик Черепков — высокий, нескладный парень, которого за оттопыренные уши ребята сразу же прозвали «Парашют», встретил Никиту торжествующей улыбкой.
— Я же тебе говорил, что это шарады для первоклассников. Что надо взять от паровоза и кита, чтобы лодка поплыла?
— Пар, — машинально ответил Никита и потянул товарища за рукав. — Пойдем. Жарко.
— Я сказал лодка, а не пароход, — уточнил Алик, едва поспевая за приятелем. — Куда ты разбежался?
— Мороженого хочу.
— А искупаться?
— Там видно будет.
Друзья сели на трамвай и, проехав несколько остановок, сошли у кинотеатра «Мир». Никита купил эскимо, а Алик — фруктовое.
— И дешевле, и хорошо жажду утоляет, — пояснил он, запихивая в рот добрую треть порции. Взгляд его бесцеремонно скользил по лицам проходящих мимо девушек.
— Не подавись, — добродушно заметил Никита.
— Я мороженого могу десять пачек за час съесть, — сказал Алик, который все понимал в буквальном смысле слова. — Никита, а чего ты сразу…
Не договорив, он неожиданно вытянулся и поздоровался с приземистым и очень моложавым на вид старшим лейтенантом. Тот коротко кивнул, задержал взгляд на растерявшемся и не успевшем отдать честь Никите и торопливо зашагал дальше.
— Кто это? — спросил Никита.
— Начальство нужно знать в лицо. — Алик снисходительно улыбнулся. — Инструктор летной подготовки Баранов, по прозвищу Трубадур.
— За что его так?
— Хобби у него такое, на трубе играет. И, говорят, здорово. — Алик доел мороженое и спросил: — Никита, а чего ты сразу в училище не пошел?
— По дурости, — чистосердечно признался Никита. — А может, по бесхарактерности. Родители у меня
