l:href='#n_86' type='note'>[86].
Хайме Мартинес Сантанхель, как мы помним, был тестем Марсильи, его сыновья — шуринами Марсильи.
С помощью инквизиции вельможа осуществил уничтожение родственников со стороны жены[87]. Он заодно оказал поддержку учреждению, которое новые монархи Арагона и Кастилии Фердинанд и Изабелла (царственные католики) выдвинули на первый план во внутренней политике. Подобного оказалось вполне достаточно, чтобы Марсилья быстро поднялся в звании.
Достаточно быстро события в городе Теруэль повторились в Сарагосе, столице королевства Арагон, расположенной на берегах реки Эбро. Сарагоса славилась благородством дворян и красотой женщин. В 1492 г., всего за восемь лет до завоевания Испанией Гранады, в городе располагался большой квартал, где жили мавры. Там работал маслобойный пресс, находилась действующая мечеть[88]. Путешественники часто восхищались домами города, построенными из тонкого красного кирпича в римском стиле, а также рядом церквей Сарагосы[89] .
Но вскоре пролилась кровь. Слухи о событиях в Теруэле начали доходить до города. В общине конверсос нарастала злоба. Достаточно плохо, что инквизиция начала работать в Кастилии. Но кто такой этот Марсилья, чтобы уничтожить дона Хайме Мартинеса Сантанхеля из Арагона! Сомнений быть не может, этот отважный защитник инквизиции женился на Брианде только ради ее денег, денег конверсос! Он презирал жену, хотя, возможно, ее семья пренебрежительно относилась к Марсилье, похваляясь своим богатством в сравнении с его хваленым благородством… и бедностью.
Но за злостью пульсировал страх. За то, что Марсилья уже сделал, мог последовать удар. Однако при наличии инквизиции появлялась перспектива получить власть…
Сотоварищем Солиберы по инквизиции был Педро де Арбуэс. Арбуэс родился в 1441 г. недалеко от Сарагосы[90]. Он учился в Италии (в Болонье), а затем поднялся по служебной лестнице в церкви. В 1484 г. его вместе с Солиберой сделали инквизитором.
Преданность Арбуэса идеологии своего времени проявилась в речи при посвящении в должность, произнесенной перед советом инквизиции в Сарагосе.
«Наша цель, — сказал он, — заключается в том, чтобы наблюдать за виноградной лозой церкви, словно внимательные стражи, вырывая ересь из сердца религии… При внимательном рассмотрении видно: все, что кажется ужасным на первый взгляд, представляет собою милосердие… Разве можно сомневаться: то, что в этом трибунале может показаться жестокой справедливостью, на самом деле является лекарством, предопределенным милосердием ради здоровья преступников?»[91]
С помощью Арбуэса и Солиберы инквизиция приступила к работе в Арагоне. После зачтения эдиктов веры народ начал следовать первому мятежному примеру города Теруэль. И католики, у которых в родословной не было евреев или мусульман (так называемые «старые христиане»), и конверсос стали роптать против инквизиции в Сарагосе. К конверсос присоединились члены дворянских семей и самые богатые люди города, которые жаловались: новая инквизиция действует, нарушая законы Арагона, конфискуя имущество и храня в тайне имена свидетелей. Эти две вещи оказались «совершенно новыми, ранее никогда не виданными и крайне предосудительными для королевства» [92].
К февралю 1485 г. негодование достигло такого уровня, что некоторые конверсос решили предпринять нечто немыслимое: убить опасного Арбуэса[93].
Заговор тайно подготовили в доме лидера конверсос Луиса де Сантанхеля. Голову Арбуэса оценили в 500 флоринов, выбрали команду из шести убийц. В смешанную группу входили конверсос (отца одного из них, Хуана де Эсперанде, инквизиция уже посадила в тюрьму) и «старые христиане», включая Видаля Дуранцо, слугу гасконца Хуана де Абадии, еще одного убийцы[94].
Идея заключалась в том, что в случае убийства Арбуэса другой инквизитор не осмелится занять его место[95].
Поползли слухи. Первое аутодафе (сожжение) в Сарагосе произошло в мае. Следующее состоялось в июне. Обстановка в общине конверсос накалялась. Понимая, что существует заговор, Арбуэс стал носить нательную кольчугу и металлический шлем под головным убором[96]. Однажды ночью Хуан де Эсперанде попытался подпилить один из стержней в решетке окна, пока инквизитор спал. Его заметили, но убийца скрылся в темноте[97].
Ночью в среду 14 сентября 1485 г. убийцы собрались перед собором. Трое из них вошли через главный вход, трое — через ризницу. Им было известно, что этой ночью доминиканец Арбуэс придет на полуночную литургию.
Ближе к полуночи в капелле стали собираться священники собора. Арбуэс появился из ризницы в одеянии священника, в руке он держал фонарь.
Инквизитор приблизился к группе священников. Он опустился на колени перед кафедрой слева и начал молиться.
Видал Дуранцо, выскочив из темноты, нанес кинжалом инквизитору удар кинжалом в спину с такой силой, что пробил кольчугу и вскрыл яремную вену. Эсперанде (вероятно, из-за слишком сильного перевозбуждения, вызванного возможностью отомстить за отца) нанес слабый удар и лишь поцарапал руку Арбуэса. Дуранцо ударил еще раз.
Шлем упал с головы Арбуэса, инквизитор рухнул на пол[98].
Арбуэса унесли домой. Он умер перед рассветом.
Новость моментально распространилась повсюду. По всему городу пронесся клич: «А fuego con los conversos!» («В огонь вместе с конверсос!»)
Только благодаря вмешательству дона Алонсо де Арагона, вице-короля и архиепископа Арагона, появившегося верхом на коне в толпе, чтобы успокоить ее, квартал конверсос удалось спасти от факела[99]. Приняли решение, что виновных накажет инквизиция, но квартал не будет сожжен дотла.
Расследование началось сразу же. Небезызвестный великий инквизитор Томас де Торквемада направил трех инквизиторов вместо одного Арбуэса. Допросили главных подозреваемых. Одним из тех, кого схватили, оказался Дуранцо. После пыток он дал признательные показания. Ему пообещали помилование, если он назовет имена сообщников, и арестованный выдал всех. Закончив, он потребовал помилования. Ему сообщили: в отличие от всех остальных заговорщиков ему не отрубят кисти рук перед тем, как повесят, растянут и четвертуют. В этом-то и будет заключаться помилование[100] .
Так начались костры в Сарагосе. В 1486 г. там провели не менее четырнадцати аутодафе: сожгли сорок два живых человека, а еще четырнадцать — символически. Для увеличения страха в обществе и более глубокого воздействия аутодафе на публику великий инквизитор Торквемада приказал: за две недели до проведения каждой казни конные глашатаи должны публично объявлять об этом событии по всему городу[101].
Так инквизиция впервые превратила аутодафе в настоящее общественное мероприятие. Начался тотальный террор против общин конверсос. Многим пришлось бежать.
Среди жертв оказались трое предков французского философа Мишеля де Монтеня — Хуан Фернандо Лопес де Вильянуэва, его сын Мизер Пабло и их кузен Рамон Лопес. Остальная семья бежала во Францию, в Антверпен и Лондон. Но страх сохранялся еще в течение нескольких последующих поколений[102].
После этих событий в Сарагосе гнев народа на инквизицию прорывался редко, его сдерживал страх. Но даже до того, как злоба затуманила сознание людей, конверсос не оказались одиноки в своем недоверии к новому учреждению. Это показали события в Теруэле и первоначальная реакция в Сарагосе[103]. Подозрительность и сопротивление, которыми встречали инквизицию, возникли, поскольку она стала особой организацией, которая стала по-новому обращаться с народом.
Это обращение казалось чрезмерно жестоким. Но прошло совсем немного времени, и жестокое
