не так умелы и опытны.
Надо полагать, Алан был достаточно опытен, чтобы прихлопнуть меня как муху с первого же удара. Поединок на площадке начался со звуком гонга. Бойцы сходились стремительно. Маленький юркий мечник, отказавшийся от щита ради двух клинков, бежал, мелко семеня ногами. Второй - косая сажень в плечах - передвигался длинными скользящими шагами, перетекая с места на место почти с той же скоростью.
- Алан, - в данной ситуации я видел лишь одно преимущество на своей стороне. Вряд ли я решился бы попросить кого другого о том же, - Алан, помоги мне...
Бойцы схлестнулись. Их движения не были так прямы и открыты как у предыдущей пары. Клинки двигались по сложным, едва различимым траекториям - настолько высока была скорость перемещений. Два коротких меча крошили щит, откалывая мелкие щепы, щуплый мечник пока без труда уходил от длинного жала противника, но и ударить самому ему не удавалось.
- Не беспокойся. - Тяжелая мозолистая лапа опустилась на плечо, похлопывая. - Это в моих интересах, позволить тебе нанести пару ударов. Более того, - он приобнял меня, склонившись к уху и почти шепча, - я помогу тебе выбрать оружие. Готовься!
Последнее он сказал так громко, что я отшатнулся невольно. Во дворе зажигали факелы. Медленно двигались по периметру стен желто-красные огоньки, оставляя за собой очаги света. Вспыхнули ярким пламенем четыре широкие чаши по краям тренировочной площадки, одновременно с ними запылали огни на далеких башнях дворца. Темные грозовые тучи над головой, обычные в это время года здесь, уже потемнели на востоке, хотя еще сияли отраженным багрянцем на западе. Двое на площадке продолжали кружить на крохотном пятачке в центре. Щуплый успел уже нанести с десяток колющих ударов, высокий не обращал на них внимания, методично защищаясь от наскоков, подставляя щит под особо смелые выпады.
- Какие правила, Алан?
Наша двойка была следующей, и я надеялся, что солнце успеет зайти до той поры. Мне казалось, что тьма, разбавленная светом факелов лучше, нежели сумрак.
- Никаких правил, Никита. Лезвия не заточены, так что не бойся бить во всю силу. Покажи, - мне почудилась насмешка, - все, на что способен.
Я проглотил поднявшуюся было обиду на напарника. Это было самое разумное, что я мог сделать.
- Какое оружие мне лучше взять?
- Топор, я помогу подобрать по руке.
Высокий вдруг перешел в наступление. Прижав щит плотно к корпусу, он направлял жало вперед, рубил сверху и снизу, но доставал только воздух, хотя и теснил постепенно щуплого к краю площадки. Но мечник не мог отступать вечно.
- Щит?
- Только если сумеешь управиться. Возьмешь самый легкий, попробуешь, как оно.
С долгим, ударившим по ушам лязгом три клинка вошли в клинч, на секунду бойцы замерли, а в следующий момент звон наполнил пространство от стены до стены. Красно сверкнули в отблесках пылающего огня уходящие куда-то во тьму короткие клинки, и высокий воин сделал шаг, приставляя меч к груди противника.
- Идем, - толкнул плечом Алан, и я, словно во сне, последовал за ним.
Мимо пробежал солдат с деревянными граблями - разгрести сбитый ногами дерущихся песок - оставил за собой ровную цепочку следов, ярко полыхнул в глаза, очертив тесный круг, поглотив своим светом все, что находилось вне его, огонь в каменной чаше. Желтая полированная стойка играла алыми бликами, клинки светились кроваво. Алан снял топор на длинной рукояти, чуть присел, размахнулся, и, хакнув, вдруг вогнал лезвие в коротко скрипнувшее дерево стойки. Я вытаращил глаза: лезвия не заточены? - а Алан вынул топор, дернув за рукоятку раз, морщась неодобрительно, убрал обратно, в вертикальное ложе, и перешел туда, где расположились рядком мечи. Я как зачарованный протянул ладонь к гладко полированной рукояти, обмотанной у основания широкими кожаными лентами. Подумав, продел руку в свободную ременную петлю - уж лучше вывернуть сустав, чем потерять оружие в первые же секунды боя. Прикинул вес топора, качнув кистью, небольшое по виду лезвие оказалось тяжелым. Взглянув на Алана - тот стоял спиной, в каждой руке по мечу, взмахивал то одним, то другим - я поежился, обернулся к стойке и, точно так же хакнув, ударил. Лезвие соскочило, скользнув по полированной поверхности, а удар, волной поднявшийся от самых кончиков пальцев, почти парализовал руку. Охнув, я повел плечом - наверняка Алан знал, что делает, когда предлагал мне бить во всю силу... по крайней мере, я очень на это надеялся.
Опустив топор, я прошел к щитам. Маленькие, круглые, большие, квадратные. Я вспомнил, что оба бойца до меня выбирали круглый щит: деревянный, обитый металлическими полосами - располагаясь на локте, он прекрасно защищал торс. Попробовав взять один, понял, что просто не вынесу его веса. Двигаться по площадке, прикрываясь такой махиной... я закатил обратно выпуклое колесо щита.
- Готов?
Алан стоял позади. Ярко освещенный, на фоне сгустившейся за спиной тьмы - пламя играло в черных, гладко зачесанных волосах, смуглая кожа казалась медной, рука сжимала длинный клинок. Алан тоже отказался от щита, и я испытал мгновенный прилив благодарности.
- Бить во всю силу? Уверен?
Алан расхохотался, подошел, хлопнул по спине.
- Ты готов, раз это единственное, что тебя беспокоит! Идем, я поставлю тебе лучшей выпивки по эту сторону границы, если ты хотя бы заденешь меня!
Плечом к плечу мы шли в центр площадки, и я видел медленно проступающие - по мере того, как мы покидали круг света - кроны столетних дубов, крыши казарм и проблески первых звезд среди клубящихся на небосводе туч. От побережья дохнуло свежим морским бризом, и я почувствовал испарину, выступившую на лбу. Поднял руку, промакнув рукавом пот - волосы слиплись и сосульками повисли над глазами. Я тряхнул головой, чтобы убрать их, и за всем этим не заметил, как мы вышли на место.
- Не бойся, - Алан толкнул плечом, прошел на два шага дальше, развернулся - хрустнул под каблуками белый песок.
Я впился в рукоять, приподняв лезвие.
'Бей!' - шепнул Алан одними губами.
Чувствуя, впрыснутый в жилы адреналин, широко раздувая ноздри, я втянул свежий ночной воздух, и, по-мужицки, подымая топор из-за головы, ринулся вперед.
Алан ушел в сторону, не сделав и шага. Просто уклонившись корпусом. Дрожь от удара топора о землю еще ломала ключицы, а я уже слышал сдавленные смешки по периметру. Кровь прилила к лицу, я почувствовал, как жар заливает шею и уши, ощутил биение синей жилки над переносицей. Ярость белой пеленой застлала взгляд - ничего подобного не чувствовал я до сих пор, реальная угроза жизни казалась ничем по сравнению с этой насмешкой. Сдерживая себя, я развернулся, глянул на Алана и кивнул, демонстрируя, что готов продолжать.
Противник подобрался. Это немного взбодрило меня. Я отвел руку в сторону. Чуть присев, пружиня, я наступал длинными скорыми шагами, посылая топор из стороны в сторону: вверх, вниз, по диагонали - не всегда успевая доворачивать лезвие, но вкладывая в удары всю силу, начиная движение от плеча к кисти, пока не понял, что скорее замотаю себя, нежели коснусь Алана.
Тот еще ни разу не поднял меч, чтобы отбить приближающийся топор - просто уходил от него всем корпусом, передвигаясь по площадке прогулочным шагом.
Забыв о бесполезном в моих руках оружии, я прыгнул, надеясь хоть плечом достать противника, и был отброшен назад ударом в грудь. Кажется он двинул меня в солнечное сплетение рукоятью меча. В глазах потемнело, полусогнутый, я пятился назад, не видя ничего перед собой, не в силах глотнуть воздуха, а в ушах уже раздавался свист приближающегося клинка.
Я скорее почувствовал, чем увидел, блеск стали, дернулся инстинктивно в сторону, но получил верный удар в бок - короткий, с протяжкой - пропоровший кожу. Дикая боль моментально прочистила мозги. Я распахнул глаза, разом, до последней крупицы разглядев белый песок под собственными сапогами и капли крови, растекающиеся черными кляксами. Топор в опущенной руке сам вяло трепыхнулся в попытке подсечь плотно обтянутые черной кожей армейских сапог лодыжки - полшага назад и выпад, уколовший плечо в ответ.
Я взвыл. Не разгибаясь, сжавшись в тугой снаряд, я ринулся под ноги противнику, надеясь, если не сбить, то хоть привести того в замешательство, упал, покатился, не выпуская из рук топора. Почувствовав как Алан перепрыгнул через меня, я извернулся, пытаясь одновременно встать на колено и достать противника если не лезвием, так хотя бы обухом.
Лезвие чиркнуло по песку, очертив полукруг, взметнув облако белой пыли - я стоял на одном колене, держа топор обеими руками, и не видел никого перед собой. Сзади в спину колко упирался кончик длинного меча.
- Сдаюсь, - сказал я, подтягивая топор ближе, поднимаясь, опершись на него. Дыхание вырывалось из груди со свистом. Руки предательски дрожали.
- Давай, - Алан уже стоял передо мной, поддерживая под локоть, помогая встать.
Вот и сейчас он нагнал в узком коридоре, по которому в обоих направлениях бежали, гремя амуницией, солдаты, хлопнул по спине, заставив прикусить губу от боли.
- Как ты? Отошел? Это я разбудил тебя.
- Спа-си-бо, - я пытался втянуть воздух сквозь стиснутые зубы.
- Отвратительно выглядишь. Ну, еще увидимся, - и он нырнул, пересекая встречный поток, и скрылся в боковом коридоре. Я понял, что он уже получил какое-то распоряжение, и на утренней поверке его не будет. Это означало, что сегодня меня могут назначить в наряд с любым другим солдатом крыла. Оказалось, я уже привык к человеку, едва не покалечившему меня.
- Стой!
Капитан Вадимир появился с другой стороны. Шел навстречу, будто невидимым щитом раздвигая сплошной поток солдат. Я замер, и сразу ткнулись в спину, наступили на пятку, толкнули в бок. Капитан схватил за предплечье, задвинул в услужливо распахнувшуюся дверь и вошел сам. В комнате было темно и пыльно, с притолоки свисала паутина - сразу неудержимо захотелось чихать. Я почесал нос, удивляясь, с каким трудом дается мне это простое в принципе действие. Вадимир вышел в открытую дверь, вынул факел из паза в стене коридора и зашел обратно, задвинул за собой засов.
- Где ты родился?
Я стоял на неестественно прямых ногах, преодолевая дрожь и желание скрутиться в комок, обхватить дергающий болью живот руками. Факел коптил. Сажа срывалась с длинных языков пламени, поднималась к потолку, но, подхваченная сквозняком, резко дергалась, уносилась во тьму, где угадывались лавки, столы и кафедра. Я понял, что нахожусь в заброшенной классной комнате, или неком подобии её.
