…Гогенцоллернами. — Династия бранденбургских курфюрстов (1415–1701), прусских королей (1701–1918) и германских императоров (1871–1918).
…перед Даггеном… — По-видимому, один из многочисленных дублинских пабов.
…останки Винсента…голова обмотана окровавленной тряпкой… — Возможно, намёк на Винсента Ван Гога, в приступе безумия обрезавшего себе ухо.
Или только голову, совсем круглую… — Ср. в «Безымянном»: «И эти слезящиеся впадины я тоже высушу, закупорю их, вот так, готово, нет больше слёз, я — большой говорящий шар, говорящий о том, что не существует или, возможно, существует, как знать, да и не важно».
Моллой — Главный герой первого романа трилогии.
Мэлон — Главный герой второго романа трилогии.
…если не случится чего-нибудь предвиденного. — Парадоксальность этого высказывания в полной мере соответствует двусмысленности положения беккетовского героя, вырванного из жизни, но ещё не обрётшего смерть.
…глаза… вглядываются внутрь головы… — Если глаза не видят ничего вовне, если их взгляд направлен внутрь себя, рот становится тем каналом, через который извергаются волны бессознательного дискурса. Возможность остановки этого дискурса напрямую связывается Беккетом с отказом как от «внешнего», так и от «внутреннего» зрения, не случайно в его поздних текстах глаз персонажа «остекленевает», теряет способность видеть.
Поццо — Персонаж пьесы «В ожидании Годо».
…я сам в лодке. — В лодке отплывают в море Мэллон и герой новеллы «Успокоительное».
…я говорю как слышу. — Такую же формулировку использует и герой «Как есть».
Лимбы — У Данте, в котором пребывают некрещённые младенцы и добродетельные нехристиане.
…сплошные обрывки. — «Обрывки», или, как в «Как есть», «ошмётки», которые доносятся до героя, свидетельствуют о предельной фрагментации мира, распавшегося на отдельные атомы. О таком мире невозможно говорить связно, ибо он не длится. От языка остаются одни «ошмётки», но это не означает, что наступает тишина: напротив, дискурс «магматизируется», становится вязким, а значит, бесконечным. Вырванный из исторического контекста, лишённый индивидуальности «обрывок» оказывается лишь фрагментом некой анонимной речи, которая не укоренена во времени и пространстве.
