нежели его итало-американский кумир. До самой смерти он продолжал настаивать на том, что ему никогда не приходилось зарабатывать на наркотиках. Противореча самому себе, Бушетта также утверждал, что «в Коза Ностре нет человека, который не был бы связан с торговлей наркотиками». Эти утверждения носили все отличительные признаки той расчетливой лжи, которой особенно хорошо владели сицилийские «люди чести». На самом деле эти признаки настолько очевидны, что, вероятно, их намеренно не скрывают. Бушетта пытался убедить следствие в том, что любой, кто знает, как его разоблачить (например, судья Фальконе), должен достаточно хорошо понимать не только то, что он лжет, но и то, что он не готов сообщить нечто большее относительно весьма важной темы. Ложь была настолько беззастенчивой, что ему приходилось окружать ее дополнительным «санитарным кордоном», чтобы вирус недоверия не лишил правдоподобия остальную часть его показаний.
Эта ложь стала необходимой потому, что в тот момент, когда Джо Банан выходил из самолета в Палермо, американская Коза Ностра стояла на распутье. Ей требовалось определить приемлемую степень противозаконности. Американская мафия всегда работала практически в открытую в таких сферах, которые были «самую малость» противозаконны и, следовательно, не могли стать причинами затруднений для ее политических друзей. (Такими сферами были, например, торговля спиртным во время «сухого закона» или разнообразный рэкет). К числу таких сфер относились и азартные игры. В 1940-е и 1950-е годы организованная преступность вложила большие деньги в стремительно расширявшуюся в пустыне «Мекку» Лас-Вегаса. Теми же принципами полулегальности мафия руководствовалась, вторгаясь в сферу трудовых отношений. Она предлагала работодателям услуги по срыву забастовок или работала с профсоюзами и вымогала деньги как у рабочих, так и у работодателей. С другой стороны, Коза Ностра не слишком высовывалась из-под защитной крыши легальных учреждений и могущественных группировок высшего света.
Совсем другое дело наркотики. В 1950 году сенатор- демократ от штата Теннесси Эстес Кефовер ознакомился с предупреждением Федерального бюро по борьбе с наркотиками, в котором говорилось, что мафия располагает международной сетью наркоторговли. В 1951 году по телевидению транслировались слушания возглавляемого Кефовером Специального комитета при Сенате по расследованию преступлений в сфере торговых отношений между штатами. Американцы стали свидетелями того, как в ходе проводимого Кефовером дознания десятки мафиози ссылались на Пятую поправку к Конституции1. Бывший бутлегер и король нью-йоркских игровых автоматов Фрэнк Костелло прятал лицо от камеры, но многие телезрители запомнили его «пляшущие руки», он сопровождал жестикуляцией свои изворотливые объяснения по поводу того, в чем заключаются его деловые интересы.
Слушания в комитете Кефовера привели к тому, что американцы вновь начали испытывать страх перед мафией — страх, который последний раз охватывал нацию почти полстолетия назад, во времена лейтенанта Джо Петросино и «дела о трупе в бочке». На сей раз страх, внушаемый мафией, и нездоровый интерес к ее деятельности усугублялись тем, что речь шла о наркотиках. Шумная политическая кампания сопровождалась публикациями в прессе. Один писатель, вдохновленный расследованием Кефовера, назвал мафию «величайшей в истории угрозой нравственности» и «главным источником всей мировой преступности». В послевоенные годы Америка вступила в длительный период увлечения мафией.
Из-за преувеличений и явных домыслов, характерных для вновь охватившего американцев страха перед мафией, и несмотря на то, что директор ФБР Эдгар Гувер по-прежнему отказывался верить в существование мафии, последствия слушаний в комитете Кефовера оказались весьма неприятными для «людей чести». В 1956 году федеральное правительство приняло закон о контроле за наркотиками, предусматривавший максимальное наказание в виде сорока лет тюремного заключения за преступления, связанные с наркотиками. По оценкам американской полиции, к тому времени когда Джо Банан приехал на Сицилию, чтобы, как он выразился, «раскрутиться», каждый третий член его клана был арестован по обвинению в торговле наркотиками. Другие нью-йоркские кланы понесли еще более тяжелые потери. Сообщалось, что клан Луккезе лишился шестидесяти процентов своего состава.
Как позже объясняли Бушетта и Бонанно, в ответ на эти суровые меры руководство американской мафии ввело запрет на сделки с наркотиками. (Оба они также настаивали на том, что этот запрет нарушали другие мафиози, а сами они его соблюдали. Подобные утверждения представляется совершенно невероятными.) Сообщения из множества других источников подтверждают, что мафия действительно проводила такую политику; каждый из этих источников также указывает, что это правило регулярно нарушалось. На самом деле запрет был только видимостью, с помощью которой мафия желала публично дистанцироваться от операций с «наркотой». Но эта мера подарила ей лишь временную передышку.
Дела пошли еще хуже, когда в 1956–1957 гг. из объятий Коза Ностры выскользнула Куба, важнейшая перевалочная база наркоторговли. Погрязшая в коррупции, жестокая диктатура Батисты разваливалась под ударами возглавляемых Фиделем Кастро и Эрнесто Че Геварой партизан, которые действовали в горах Сьерра-Маэстра. Партизанская война получила широкую огласку. В 1958 году американцы лишили Батисту военной помощи, и в январе следующего года Кастро вошел в Гавану.
Вполне понятно поэтому, почему в 1957 году Джо Банан решил снова «раскрутиться» на Сицилии. Чтобы получать прибыль с торговли наркотиками, его организации требовалось соблюдение трех условий: надежный источник рабочей силы, партнер, которому она могла бы доверить дело, ставшее слишком опасным, чтобы принимать в нем непосредственное участие, и новая перевалочная база.
В 1950-е годы Коза Ностра в гораздо большей степени контролировала территорию Сицилии, нежели Соединенных Штатов — отсюда и восхищение Бонанно тем пышным приемом, который ему устроили на Сицилии. Но притягательность Италии не ограничивались ее «ужасно податливой» государственной машиной. Эта страна отличалась весьма незначительным уровнем потребления наркотиков, следовательно, данная проблема здесь не имела никакого политического значения. Более того, поскольку сицилийские «люди чести» занимались контрабандой сигарет и перемещались по всему Средиземноморью, им вовсе было не в тягость, оказавшись на юге Франции, прихватить оттуда очищенный героин. К тому же, на западный берег Атлантики надвигалась очередная волна сицилийских эмигрантов, перевозивших свои пожитки в дорожных чемоданах, которые были превосходным средством транспортировки наркотиков. Единственной причиной, не позволившей Джо Банану отправиться в отпуск раньше, были слушания в комитете Кефовера, которые привели к разрыву трансатлантических контактов «на высшем уровне» между двумя ветвями мафии.
За четыре октябрьских дня 1957 года Джо Банан провел в палермском отеле «Гранд Отель де Пальмес» целый ряд встреч с сицилийскими и американскими мафиози. Это здание считалось лучшей в городе гостиницей; изначально оно принадлежало семейству Уитейкеров и только потом его перестроили в отель, где, кстати сказать, зимой 1881–1882 гг. Рихард Вагнер писал оркестровку к своей последней опере «Парсифаль». Ныне в «Отель де Пальмес» останавливается большинство итальянских журналистов, приезжающих в Палермо, чтобы осветить в печати самое «свежее» преступление мафии или очередной суд над членами этой преступной организации.
Хотя сведений из первых рук о встречах Бонанно не имеется (полиция мало интересовалась тем, что происходит в отеле), мы располагаем списком гостей, который представляв ет собой весьма поучительное чтение. Среди тех, кто посещал роскошный номер Бонанно, были его
Некоторые предлагали, чтобы на этих встречах присутствовал и Бушетта, который впоследствии категорически (что внушает подозрения) отрицал даже то, что встречи вообще имели место. Был он там или нет, не столь важно: имена тех, кто присутствовал наверняка, дают весьма ясное представление о том, какого рода встречи там проводились. Собрание в «Отель де Пальмес» восстановило связи между большинством американских кланов сицилийской мафии и большинством сицилийских кланов американского филиала. Другими словами, это были вовсе не переговоры между американской и сицилийской мафией. Скорее, это было деловое совещание, а не дипломатическая встреча. И в деловой повестке дня значились наркотики. В 1957 году участие сицилийской мафии в американской торговле наркотиками отнюдь не казалось чем-то неслыханным. Еще в 1920-е годы морфий провозили в ящиках с апельсинами и лимонами. Ник Джентиле упоминает о том, как наркотики доставлялись в Штаты вместе с партиями сыра, масла, анчоусов и других сицилийских продуктов. Фирма «Матта Mia Importing Company», принадлежавшая боссу нью-йоркской мафии Джо Профачи, была одним из многих