цирковая кавалькада проезжала через Сент-Ларнстон.
Тогда мне стало не по себе. Жизнь пошла не так, как мне хотелось. Я не могла вынести утрату Меллиоры, она была частью моей жизни; все время, пока мы были вместе, я сознавала, как изменилось положение каждой из нас, и сравнивала прошлое и настоящее. Я не могла не чувствовать удовлетворения в присутствии Меллиоры, и одновременно сожалела о том, что она несчастна.
— Что-нибудь случится, и все пойдет по-другому, — сказала я, сжимая кулаки.
Что-нибудь должно было случиться. Я была уверена в своей способности влиять на ход событий.
Меллиора отрицательно покачала головой. Отчаявшись, она пассивно принимала свою судьбу.
Вошли Карлион и Долл, которая водила его посмотреть на кавалькаду. У него горели глаза и пылали щеки. Всякий раз, глядя на него, я не могла не восхититься его красотой.
— Мама, — сказал он, подбегая ко мне и обвивая ручонками мои колени, — я видел львов.
Я подхватила его и прижалась щекой к его щеке, подумав: «Что значит все остальное, когда у меня есть он?»
Но с ним было что-то не так; он слегка отодвинулся и с беспокойством всмотрелся мне в лицо.
— Мама, — сказал он. — Я видел соника. Двух соников.
— Это чудесно, мой милый.
Он грустно покачал головой.
Когда я отвела его в детскую, стало все ясно. Он пошел прямиком к своей игрушке, опустился рядом с ней на колени и осторожно приложил пальчик к ее черным пуговичным глазкам. Он сказал:
— У тебя глазки приделаны, Сонечка.
Потом слегка толкнул игрушку, и она покатилась по полу, пока не стукнулась о стену. Тогда он повернулся ко мне, и по щекам его потекли слезы.
— Сонечка не взаправдашняя, она ненастоящая, — рыдал он.
Меллиора написала по тому адресу, прося о встрече. Я была убеждена, что она получит место, если поедет, потому что ее будущая нанимательница будет платить ей меньше обычного и поздравлять себя с тем, что заполучила дочь священника.
Слуги выглядели рассеянными Я слышала, как они без конца перешептываются и хихикают. Даже миссис Солт и ее дочь казались возбужденными. С цирком в округе появились чужие люди, и, возможно, это добавило им волнений — а вдруг среди чужаков окажется ужасный мистер Солт! Хаггети будет сопровождать миссис Роулт, Долл пойдет с Томом Пенгастером, и, может быть, они позволят Дейзи пойти с ними. Ленч будет подан на полчаса раньше, чтобы они успели убрать и уйти вовремя.
Джонни выехал в Плимут по делам поместья, как он сказал. Джастин сразу после ленча отправился в одиночестве на прогулку верхом. Я всегда проводила часть дня с Карлионом, так что у Меллиоры было несколько свободных часов, и, увидев ее в тот день спускающейся по лестнице в костюме для верховой езды, я догадалась, что у нее встреча с Джастином.
Они были оба очень грустны, потому что недолго им оставалось побыть вместе.
— Меллиора, — прошептала я. — Надеюсь, Джастин уговорит тебя не уезжать.
Она вспыхнула и выглядела в эти мгновения очень хорошенькой.
— Он знает, так же, как и я, — обреченно ответила она, — что это единственный выход.
Меллиора плотно сжала губы, словно боясь, что у нее вырвется едва сдерживаемое рыдание, и поспешила пройти мимо меня.
Я направилась прямо в детскую, где нашла Карлиона, рассуждающего о животных. Я велела слугам не говорить ему, что они идут в цирк, потому что знала, что он тогда тоже захочет, а я боялась цирка, боялась, что ему могут причинить там какой-нибудь вред. Так много грязных людей, от которых он может подхватить какую-нибудь болезнь, он может потеряться. Я представляла себе сотни всяких несчастий. Может, на следующий год я сама его туда свожу, думала я.
Мы вышли в розарий, где сидела в кресле на колесиках старая леди Сент-Ларнстон; в последние месяцы она страдала от ревматизма и частенько пользовалась этим креслом. За последний год в доме произошли большие перемены. Ее взгляд просветлел при виде Карлиона, а он подошел прямо к ней и привстал на цыпочки, пока она с трудом наклонялась, чтобы он смог ее поцеловать.
Я села на деревянную скамейку рядом с ее креслом, а Карлион улегся на траве, поглощенный передвижениями муравья, карабкающегося по травинке…
Пока он играл, мы разговаривали со свекровью обо всем понемногу.
— Этот противный цирк, — вздохнула она. — Который год одно и то же. Горячую воду мне сегодня утром принесли на пять минут позже, чем положено, а чай был холодный. Я сказала миссис Роулт, а она говорит: «Это все цирк, миледи». Помню, когда мы только поженились…
Ее голос затих, как часто бывало, когда она начинала что-нибудь вспоминать. Старая дама погрузилась в молчание, еще раз переживая минувшее в своих мыслях. Интересно, подумала я, не начинает ли память отказывать ей, как и тело.
— Это лучшие дни в их жизни, — уклончиво заметила я.
— Пустой дом… слуги… совершенно невозможные, — голос у нее прерывался.
— К счастью, это всего лишь раз в году.
— Все ушли… совершенно вес… Никого из прислуги в доме. Если кто заедет…
— Никто не заедет. Все знают, что сегодня день цирка.
— Керенса, дорогая моя… Джудит…
— Она отдыхает.
Отдыхает! Волшебное слово. Мы пользовались им, когда подразумевали, что Джудит не совсем в форме для появления на людях. При гостях мы говорили: «Ей немного нездоровится. Она отдыхает».
Ее состояние немного улучшилось с той поры, как ушла Фанни, она действительно стала меньше пить; но не избавилась от непрестанной тяги, переходящей, казалось, в сумасшествие. Не тогда ли ее мать ходила танцевать на болота, когда бывала пьяна? Может, и впрямь, как сказала Джейн Карвиллен, пьянство было тем чудовищем, которое преследовало семью Деррайзов?
Мы молчали, занятая каждая своими мыслями; и вдруг я заметила, как Карлион растянулся на траве, его маленькое тельце сотрясалось от рыданий.
Я тут же подбежала к нему и подняла.
— Ну, что с тобой, хороший мой? — спросила я.
Он приник ко мне, но прошло некоторое время, прежде чем он смог заговорить.
— Сонечка, — сказал он. — Я был нехороший.
Я отвела густые волосенки со лба и пробормотала что-то утешительное, но не смогла успокоить его.
— Я ее больше не любил, потому что она не настоящая.
— А теперь ты ее снова любишь?
— Она же Сонечка, — сказал он.
— Ну, она будет очень счастлива, что ты ее снова любишь, — утешила я.
— Она ушла.
— Ушла? Он кивнул.
— Куда? — спросила я.
— Не знаю.
— Но, милый, если она ушла, ты должен знать, куда.
— Я искал-искал. Она ушла, потому что я сказал, что она ненастоящая.
— Она в детской и ждет тебя.
Он замотал головой.
— Я искал, искал…
— И ее там не было?
— Она ушла совсем. Я ее больше не любил, Я сказал, что она ненастоящая.
— Ну, — сказала я, — так ведь оно и есть.
— Но она плачет. Я сказал ей, что она мне больше не нужна. Мне хотелось настоящую сонику.
