встретились, чтобы обсудить, что делать дальше? Более подходящего места для подобной встречи не выбрать!
Но теперь они уже ушли. Я стояла внутри каменного круга и ломала себе голову: что же Сол и его друзья будут делать дальше; не могла я не подумать и о Шести Девственницах, а особенно о седьмой, которая танцевать в ту роковую ночь не пришла.
Заперта, замурована и оставлена умирать!
Глупые, фантастические мысли; но чего еще можно ожидать, стоя в центре каменного круга при свете звезд?
Я не слышала, как Джонни приехал той ночью, — должно быть, уже спала, поэтому не имела возможности поговорить с ним.
На следующее утро он встал поздно и ушел. Видимо, поехал в Плимут и снова отправился в клуб. Должно быть, всю вторую половину дня муж играл в карты.
Позже нам удалось узнать, что он ушел из клуба где-то около полуночи. Но домой не вернулся.
На следующее утро я увидела, что его холостяцкая постель пуста, и весь день ждала, когда он приедет, потому что твердо решила, что больше не могу откладывать разговор.
На следующую ночь он тоже не приехал. И когда прошла еще одна ночь и один день, а он все не возвращался, мы начали подозревать, что с ним что-то случилось.
Мы навели справки. Вот тогда-то и обнаружилось, что он ушел из клуба в полночь две ночи назад. Сначала мы было подумали, что кто-то видел, как он выиграл большую сумму, выследил его и ограбил; но он сильно проигрался и, когда покидал клуб, денег при нем было совсем мало.
Начались поиски и наведение справок.
Но никто так и не смог напасть на след Джонни. Когда прошла неделя, а никаких известий по- прежнему не поступало, я начала понимать, что он и в самом деле исчез.
7
Я осталась соломенной вдовой. Что случилось с Джонни? Это была такая же тайна, как и падение Джудит с лестницы.
Я пыталась сохранять спокойствие. Карлиону сказали, что его отец уехал на некоторое время, и он удовлетворился таким объяснением, — мне казалось, что он никогда не был очень уж привязан к Джонни. Я пыталась подготовиться к двум возможным вариантам: к его возвращению и к жизни без него.
Разговоров об открытии шахты пока не было. Я подозревала, что они начнутся чуть позже. Мне дали короткую передышку, учитывая потрясение, вызванное исчезновением мужа.
Как в далекие дни, я пришла со своими трудностями к бабушке. Она теперь почти не вставала с постели, и я огорчалась, видя, как она тает прямо на глазах. Она заставила меня сесть у нее в ногах и пытливо всматривалась мне в лицо.
— Значит, ты потеряла своего Джонни, — сказала она.
— Не знаю, бабушка. Он может вернуться.
— Ты этого хочешь, любушка?
Я молчала, потому что никогда не могла солгать бабушке.
— Думаешь, что будет дальше, а? Как бы не вернулся другой, а?..
Я кивнула.
— А дочка священника?
— Меллиора думает обо мне гораздо больше, чем о себе.
Бабушка вздохнула.
— Тут уж ему деваться некуда, — сказала она. — Коль уж он сейчас не вернется, стало быть, насовсем уехал.
— Может, обождать да поглядеть, как все выйдет, бабушка?
Она наклонилась вперед и взяла меня за руку.
— Ты хочешь, чтоб твой муж вернулся, любушка?
Она ждала прямого ответа; ей было важно это знать.
— Не знаю, — сказала я.
— Керенса, — продолжала она, — ты помнишь, как… Ее голос упал до шепота, и она еще крепче сжала мне руку. Я чувствовала, что она вот-вот скажет мне что-то необычайно важное.
— Да, бабушка? — я тихо подтолкнула ее.
— Я тут все думала…
Она опять замолчала, и я пристально поглядела на нее.
Она закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами, словно разговаривала сама с собой.
— Ты помнишь, — сказала она чуть погодя, — как я причесывала тебе волосы, подняла их вверх, а потом приколола гребень и мантилью, что мне Педро подарил?
— Да, бабушка. Я всегда буду это помнить. Я часто делаю такую прическу и ношу гребень и мантилью.
Она откинулась на подушки, и взгляд у нее стал озадаченный.
— Педро был бы не прочь взглянуть на свою внучку, — пробормотала она. Но я знаю, что это было не то, о чем она собиралась мне сказать.
Мы с Меллиорой сидели вдвоем в моей гостиной.
Как похоже на прежние дни, на те дни, когда мы жили в доме священника. Мы обе это чувствовали и потому снова становились ближе друг другу.
— Это время ожидания, Меллиора, — сказала я. — Жизнь скоро изменится.
Она кивнула, сделав стежок иголкой, — она шила Карлиону рубашку и выглядела такой женственной и хрупкой за этой работой.
— Никаких вестей о Джонни… день за днем, — задумчиво проговорила я. — Как ты думаешь, когда прекратят поиски?
— Не знаю. Наверное, его занесут в списки пропавших без вести до тех пор, пока нам не станет что- нибудь известно о нем.
— А что с ним случилось, Меллиора, как ты думаешь?
Она не ответила.
— В Сент-Ларнстоне очень многие были против него настроены, — продолжила я. — Помнишь, как он был зол в тот день, когда кто-то швырнул в него камнем? Его могли убить жители Сент-Ларнстона за то, что он не открывал шахту. Им не на что жить. Но они знали, что я не против открыть ее.
— Ты… Керенса?
— Я буду теперь госпожой в аббатстве… пока…
— Аббатство принадлежит Джастину, Керенса, и всегда принадлежало.
— Но он уехал, и в его отсутствие всем управлял Джонни. Пока Джастин не вернется…
— Не думаю, что он вернется когда-нибудь. Я не говорила тебе раньше, но он сейчас готовится принять важное решение. Он думает остаться в Италии и вступить в религиозный орден.
— Вот как?
Я тут же подумала, удалось ли мне скрыть радость в голосе. Джастин станет монахом! Никогда не женится! Теперь для Карлиона дорога свободна. Никто не будет стоять между ним и правом наследования.
Внезапно я вспомнила о Меллиоре, сидящей дома и терпеливо ждущей, как Пенелопа. Я пристально взглянула на нее.
— А как же ты, Меллиора? Ты его так любила. Ты его по-прежнему любишь?
Она помолчала.
— Ты такая практичная, Керенса. Ты никогда меня не поймешь. Я, должно быть, кажусь тебе глупой.
— Пожалуйста, попытайся мне объяснить. Это для меня очень важно… я хочу сказать, твое счастье. Я
