- Отлично – сказала Салли.
Она сунула головку чеснока себе в рот так быстро, что Фиттли вздрогнул, и со смаком откусила большой кусок. Громкий хруст был единственным звуком в раздевалке.
Она проглотила чеснок.
- Боже, где мои манеры, констебль? – сказала Салли, протягивая ему вторую чесночную головку – Это для вас…
В комнате разразился громкий хохот. Стражники ничем не отличались от любой другой толпы. Роли в игре поменялись, ну что ж, так даже смешнее. Немного смеха, немного веселья. Никто ведь не пострадал, э?
- Давай же, Фиттли – сказал кто-то – Так будет честно! Она свой чеснок съела!
Кто-то другой, такой человек всегда найдется втолпе, начал хлопать в ладоши и скандировать: 'Ешь! Ешь!' Остальные подхватили его слова, ободренные тем фактом, что несчастный Фиттли стал ярко-красного цвета.
'Ешь! Ешь! Ешь! Ешь! Ешь! Ешь! Ешь! Ешь! Ешь! Ешь! Ешь!'
Как человек, попавший в безвыходную ситуацию, Фиттли схватил чеснок, сунул его себе в рот и под аккомпанемент радостных криков откусил изрядный кусок. Салли заметила, как его глаза расширились.
- Младший констебль Хампединг?
Она обернулась. В дверях стоял молодой человек, сложенный, как бог[61]. В отличие от других стражников, его металлический нагрудник ярко блестел, а кольчуга не проржавела.
- Все в порядке? – Офицер глядел прямо на Фиттли, (который рухнул на колени и выкашливал чеснок по всей комнате), но как-то умудрился не заметить его.
- Э… все отлично, сэр – сказал слегка озадаченная Салли, когда Фиттли начало тошнить.
- Мы уже встречались. Все зовут меня капитан Моркоу. Пойдемте со мной, пожалуйста.
Как только они вышли из офиса Стражи, Моркоу остановился и повернулся к ней.
- Ну хорошо, младший констебль, вы ведь заранее подготовили эту головку чеснока, да? Не смотрите на меня так, сегодня на соседней площади торгует зеленщик с тележки. Было нетрудно сообразить.
- Э, сержант Ангва предупредила меня…
- И?
- Ну вот я и вырезала редиску в форме головки чеснока, сэр.
- А та, что вы дали Фиттли?
- О, это тоже была редиска. Я стараюсь не трогать чеснок, сэр. – сказала Салли.
'О боги, он и правда такой привлекательный…'
- Правда? Всего лишь редис? Ему, похоже, так не показалось.
- Я положила в него несколько свежих зернышек чили. – добавила Салли – Около тридцати, кажется.
- О? И почему вы это сделали?
- Ну вы знаете, сэр – сказала Салли с самым невинным видом - Немного смеха, немного веселья. Никто ведь не пострадал, э?
Капитан, казалось, задумался над этим.
- Что ж, тогда оставим это – решил он наконец – А теперь, младший констебль, скажите мне, вы когда-нибудь видели труп?
Салли помедлила, чтобы убедиться, что он не шутит. Но Моркоу, по-видимому, был абсолютно серьезен.
- Строго говоря, нет, сэр.
Ваймс с трудом продирался сквозь вторую половину дня. Конечно же, бумажная работа. Всегдашняя возня с бумажками. Лотки были только разминкой. Кучи документов укоризненно высились вдоль одной из стен, постепенно сливаясь друг с другом[62]. Он знал, что должен делать это. Ордера, описи, приказы по Страже, подписи – все это превращало Стражу в настоящую полицию, а не просто компанию жестких парней, привыкших совать нос не в свои дела. Канцелярщина: у тебя ее очень много, и тебе придется все это подписать.
Он подписал Книгу Арестов, Книгу Происшествий, и даже Книгу Утерянной Собственности. Книгу Утерянной Собственности! В старые добрые деньки такого и в помине небыло. Если кто-нибудь начинал жаловаться, что потерял какую-то мелочь, достаточно было просто перевернуть вверх тормашками Нобби Ноббса, а потом поискать в том, что выпадет.
А теперь он не знал две трети своих стражников. Не знал, когда они встанут насмерть, а когда побегут; не знал тех маленьких знаков, которые рассказали бы ему, когда они лгут, а когда напуганы до смерти. Это больше не была его Стража. Теперь это стала городская Стража. Он просто руководил ею.
Он пробрался через рапорты начальников участков, рапорты офицеров Стражи, рапорты о заболевших, дисциплинарные рапорты, рапорт о расходовании подотчетных сумм…
- Динь-дилинь-динь-дилинь-динь…
Ваймс с размаху хлопнул 'Крыжовник' об стол и угрожающе занес над ним маленький батон гномьего хлеба, который он последние несколько лет использовал в качестве пресса для бумаг.
- Выключись или умри! – прорычал он.
- Я вижу, вы сегодня немного расстроены – сказал имп, глядя на парящий над ним батон – но взгляните на вещи с моей точки зрения! Это моя работа. Я таков, как я есть. Я есть – следовательно, я мыслю[63]. А мыслю я так, что мы могли бы прекрасно сосуществовать, если бы вы только удосужились прочесть руководство польз… Пожалуйста, нет! Я вам пригожусь!
Ваймс остановил удар на полпути и аккуратно положил батон на стол.
- Чем? – спросил он.
- Вы неправильно складываете числа – пояснил имп – забываете переносить десятки.
- А ты откуда знаешь?- потребовал Ваймс.
- Вы бормочете себе под нос во время работы.
- Ты подслушивал меня?
- Это моя работа! Я не могу отключить уши! Я должен слушать! Иначе как я узнаю о назначенных встречах?
Ваймс взял рапорт о расходовании подотчетных сумм и бросил взгляд на беспорядочные колонки цифр. Он гордился своим умением, как он это называл с детства, 'слагать'. Да, он немного путался в процессе, но, в конце концов, получал нужный результат.
- Ты думаешь, что можешь слагать лучше?
- Выпустите меня и дайте мне карандаш! – сказал имп.
Ваймс пожал плечами. Сегодня был странный день. Он открыл дверцу маленькой клетки.
Ипм был бледно-зеленым и почти прозрачным, создание, сотворенное почти что из одного подкрашенного воздуха, но он сумел ухватить маленький огрызок карандаша. Он начал бегать вверх и вниз по колонкам цифр в книге подотчетных сумм и, к удовольствию Ваймса, забормотал себе под нос.
- Не хватает трех долларов пяти центов – заявил имп через несколько секунд.
- Ну что ж, прекрасно.
- Но денег-то не хватает!
- Конечно, не хватает – сказал Ваймс – их украл Нобби Ноббс. Это всегда так. Он никогда не крадет больше четырех с половиной долларов.
- Хотите, я назначу время для дисциплинарной беседы? – спросил имп с надеждой в голосе.
- Разумеется, нет. – сказал Ваймс – я уже подписал рапорт. Э, спасибо. Можешь помочь мне с ордерами?
Имп просиял.
- Конечно же!
Ааймс оставил его радостно царапать цифры на бумаге, а сам подошел к окну.
Они не уважают наш закон и они подкапываются под наш город. Это не просто группа глубинников,
