— Х-холодно…
Я огляделся. Из закрытых помещений поблизости имелась только церковь. Не самое приятное место, но лучше, чем совсем ничего. Мороз все крепчал, а оборотню, насколько я понимал, требовалось еще довольно много времени, чтобы окончательно прийти в себя.
Выбив дверь, я затащил девчонку внутрь.
— М-мне н-нельзя в часовню… — бормотала она, слабо сопротивляясь. — Там кресты…
— Дура, — сказал я, опуская ее на пол. — Во-первых, ты не ведьма, и кресты тебе не страшны. Ведьмам, впрочем, тоже… Во-вторых, по-твоему, лучше замерзнуть на улице, чем погреться в доме божьем? — Я скинул с себя куртку. — На, надень.
— С-спасибо…
Она поджала под себя ноги, старательно завернулась в мою куртку, пытаясь скрыть как можно больше обнаженного тела. Похоже, она стеснялась.
— Не за что, — хмыкнул я.
— У т-тебя кровь… Это я т-тебя?
— Нет, не ты.
Она вздохнула, как мне показалось, облегченно.
— А ты з-здесь от-ткуда?
Она ничего не помнила. Очень типично для оборотня.
Я снова хмыкнул и принялся расшнуровывать ботинки.
— Мимо шел.
— А… а где мы?
Я махнул рукой в сторону двери.
— На кладбище.
Этот факт она восприняла как должное. Наверное, на кладбище оказывалась не в первый раз. Ну и не в последний, полагаю.
— А ты, к-когда шел, н-ничего подозрительного тут не в-видел?
Я разулся, стянул с себя джинсы.
— Подозрительного не видел.
— Ч-что т-ты делаешь?!
Я посмотрел ей в глаза. Чистые, серые, напуганные глаза невинного ребенка. Полчаса назад она собиралась убить меня, а сейчас стыдливо кутается в куртку, боясь изнасилования. Оборотень, что тут еще сказать?
— Оденься, — я протянул ей джинсы.
— Нет-нет!
От удивления она даже заикаться перестала.
— Одевайся, — повторил я.
— Ты же сам замерзнешь! Я не могу!
— Я сказал — одевайся!
— Тогда… отвернись…
— Бог мой! — пробормотал я, отворачиваясь к окну.
Одежда, естественно, оказалась слишком большой. Она закатала джинсы внизу и на талии, потуже затянула шнурки на ботинках, потом посмотрела на меня.
— А как же ты?
— Все нормально, девочка.
— Рита.
— Что?
— Рита. Меня так зовут. А тебя?
Я пожал плечами.
— Это не важно.
Она немного помолчала, нервно теребя замок куртки. Подняла голову к расписанному потолку, сглотнула и спросила, спросила с таким видом, словно прыгнула в обрыва в ледяную воду:
— Ты ведь видел меня… да? Ту, другую? Да?
— Да, — кивнул я.
— А десять минут назад ты говорил обратное, — напомнила она напряженно.
— Десять минут назад я сказал, что не видел ничего
— Ты не боишься меня? Значит… ты тоже оборотень? Да? Да?!
— Нет.
— Ты врешь! Врешь! Ты оборотень! Если ты не оборотень, то почему тогда я тебя не убила? Скажи!
У нее начиналась истерика, странная такая истерика, причины которой я не понимал. И неожиданно для самого себя я вдруг пожалел ее, девочку со сломанной навсегда жизнью.
— Я не хочу быть такой!
Она почти кричала, а не плакала только потому, что сил для этого еще не набралось.
— Извини, — тихо сказал я, шагнул к ней, осторожно погладил по спутанным темным волосам. — Наверное, тебе очень обидно…
— Меня никогда не кусали собаки!
— Не сомневаюсь…
— Почему тогда это все происходит?!
Я вздохнул. Я не знал, откуда на Земле взялись оборотни.
— Я не могу тебе помочь. Извини… Но тут уж ничего не исправишь… Ты — оборотень. Иногда по ночам ты превращаешься в чудовище, бегаешь по городу и пугаешь случайных прохожих… Не нужно бороться с собой. Поверь, это не самое страшное, что может с нами случиться…
— Не иногда… — вздохнула девочка, прижимаясь щекой к моей груди. Истерика прошла так же внезапно, как и началась. И теперь, когда изнасилование ей явно не грозило, она снова позволила себе расслабиться. — Не иногда… каждое полнолуние…
— Луна тут ни при чем.
— Откуда ты знаешь?
— Хотя бы оттуда, что сегодня уже не полнолуние.
— Но луна-то круглая!
Я поморщился.
— Полнолуние закончилось два дня назад.
— Тогда… тогда все еще хуже! Значит, я даже время превращений рассчитать не смогу!
— Не паникуй, — посоветовал я, чувствуя, как снова напрягается ее тело. — Ничего подобного! Постепенно ты научишься контролировать себя, и все придет в норму.
— Мне страшно, — призналась она. — И есть хочется…
— Купи себе говяжьей вырезки, — посоветовал я.
— У меня денег нету…
— В кармане моей куртки есть немного, на пару раз тебе хватит, потом что-нибудь придумаешь.
Я отстранился и услышал, как девочка пробормотала:
— Господи… о чем мы тут говорим… Чушь! Чушь…
— Не чушь. Тебе лучше начинать привыкать к вкусу сырого мяса и к необходимости скрываться… Костры уже давно не горят. Надеюсь, тебе повезет больше, чем другим…
Она стукнула кулачком по стене. Попала в икону. Рама лопнула, картинка упала на пол.
— Привыкать! Привыкать? Как можно привыкнуть к
Все-таки она была еще очень глупой. Я пожал плечами и вышел на улицу. Там было холодно, там было мерзко, но там не было оборотней, нелепых, наделенных силой, но не умеющих ею пользоваться существ, порожденных чьей-то чудовищной прихотью.
— Почему я не убила тебя? — крикнула она мне в след.
