правильно понял?
Мужчина вздохнул, успокаиваясь.
— Отпусти уже, не кинусь.
Я разжал пальцы.
— Силен ты, однако… — пробурчал мужчина, потирая руку. — Слушай, а ты действительно пришел по личному делу?
— Угу.
— Ну-у… Начало было неудачным, но это не столь важно… Пойдем, я тебе все организую. Хорошо, что ты на меня наткнулся. Паспорта у тебя, конечно, нет?
— Нет. А что, надо?
— В идеале, да. Но… зачем тогда нужны родственники?
Я хмыкнул.
— Чего хмыкаешь? Меня, кстати, Федором зовут.
Его рукопожатие было коротким, но крепким.
— Я не очень во всем этом разбираюсь, Федор… — признался я. — У меня есть деньги… Я хочу положить их на счет, на тот, который уже есть, но так, чтобы потом можно было легко снять…
— А на кой тебе деньги-то? — засмеялся Федор. — В поселке теперь расплачиваются наличными?
— Не городи ерунды! — Я поморщился. — Это не мне, а мальчику… видел, который со мной пришел?
— Мальчику? — Федор с интересом уставился на меня. — Человеку? Ну надо же! Я уже говорил, что ты на своего отца совершенно не похож?
— Говорил. И что из этого?
— Нет, нет, ничего! — он поднял вверх руки. — Просто твой отец несколько иначе расплачивается с людьми…
— Не сомневаюсь.
Он покачал головой.
— Человек… Ну и ну… Скажи, зачем тебе все это?
Я подумал немного. И ответил честно:
— Я за него отвечаю. Так уж получилось.
Подозреваю, Федор меня не понял.
Несмотря на то, что Федор был чуть ли не единственным моим сородичем здесь, общались мы крайне редко. Он не любил лес точно так же, как я не любил город. Оба его сына играли в странные игры, придумывая себе чужие имена и чужие судьбы, веря в то, чего не было, но отрекаясь от того, что неминуемо должно было с ними случиться. Они ковали рыцарские доспехи, мастерили средневековое оружие, учились сражаться на мечах и, возможно, даже сумели бы применить свои навыки в жизни. Я смотрел на них и смеялся. Я умел стрелять из арбалета и метать нож, но твердо знал, что в конечном счете все и всегда решают клыки. Я смеялся над беззубыми детенышами, искренне считающими, что у водопоя в засуху между волком и оленем возможно перемирие. Я не верил в их сказки, они не верили в мое вишневое небо, и нам совсем не о чем было говорить, хотя Федор время от времени приглашал меня к себе в гости. Я отнекивался и старался как молено реже появляться в банке. Узнав, что я ушел из поселка, Федор предложил жить у него, но я не мог и не хотел оставлять ребят. К тому же я понимал, что его предложение, так же, как и приглашение в гости, являлось всего лишь данью вежливости. Как это ни прискорбно, мы не были нужны друг другу.
Впрочем, знакомство с Федором принесло мне определенную пользу: приходя в банк, я никогда не стоял в очередях.
В парке было темно. Скамейки влажно поблескивали капельками прошедшего дождя. Я присел на одну из них, не обращая внимания на воду, мгновенно впитавшуюся в одежду. Мне было тоскливо. Я скучал по дому. Дьяволенок суетился внутри, цеплялся коготками за нежную ткань моего сознания, перебираясь из одного уголка его в другой, царапался до боли, оставляя глубокие раны в мыслях и чувствах… Я злился. Больше всего на свете в тот момент я хотел побыть один.
И еще я очень хотел, чтобы кто-нибудь нарушил мое одиночество.
На плечо мне легла чья-то ладонь. Это было так неожиданно, что я вздрогнул.
— Здравствуй, — сказало чудное видение, присаживаясь рядом.
— Здравствуй, — машинально ответил я, пытаясь понять, что это за чувство такое, без разрешения вторгшееся сейчас в мое сердце, — радость или страх.
— Меня зовут Нора.
Она была очень хрупкой. Красивой и… знакомой. Да, именно знакомой…
— А меня — Ной…
Я вслушивался в звучание ее голоса, словно ждал чего-то… Чего?
— Я знаю, — кивнула она и нахмурила изящные тонкие брови. — Какой странный выбор… Ной — это кто-то из Библии… Да-да… Ноев ковчег… Всемирный потоп… Ной возродил человечество.
Я так и не понял, понравилось ли ей мое имя. И уж чего я точно не собирался делать, так это «возрождать человечество», гори оно синим пламенем!..
Нора засмеялась. Запах блестящих каштановых волос вызывал из глубин памяти давно забытые романтические легенды. Даже дьяволенок начал потихоньку успокаиваться.
— Что ты здесь делаешь? — спросил я. На самом деле меня больше интересовало, как она здесь оказалась. Помимо всего прочего, была глубокая ночь. И я все еще был уверен, что минуту назад девчонки в парке не было.
— Я хотела увидеть тебя, — она сказала это тихо, так тихо, что я не сразу принял ее слова за ответ.
— Меня?
— Да. Тебя.
— Это, конечно, здорово, но… Зачем?
Нора пожала плечами, смущенно и растерянно.
— Ты прав… прав… Незачем… Прости.
Она встала, шагнула в темноту. Я тоже встал, протянул руку, пытаясь задержать ее… Почему-то мне казалось это важным.
Рука ухватила пустоту. Галлюцинация? Видение?
Дьяволенок снова засуетился, тревожа сознание. Он хотел крови и боли, а я — сна без костра и теней. Но, в отличие от дьяволенка, мне, кажется, не суждено было получить желаемого.
Я опустился на скамейку, сжал голову руками и завыл.
Весь следующий день я метался по кровати, в бреду призывая на помощь отца. Но вместо него почему-то пришел Белый Волк. Я никогда не видел его раньше, однако был уверен, что незнакомец, закутанный в рваный темный плащ, — это он. И в его зеленых глазах таилась печаль. О, боги… Старая, старая сказка…
Мне казалось, что где-то рядом была и Нора. Но когда сознание вернулось, единственным воспоминанием о ней остались лишь боль в руках и чуть горьковатый запах ромашки. Впрочем, и это вскоре ушло в прошлое.
А костер… Костер остался.
