своей заботливостью.
Сайан провела вечер с Фионой и Джорджем. Вечер был приятным, очень спокойным; Джордж большей частью проспал его, сидя в кресле, а Фиона и Сайан тем временем смотрели телевизор, сплетничали, так, ни о чем, и готовили на ужин колбаски.
Сайан вернулась к себе незадолго до полуночи и бесцельно ходила по комнате. Она уже готова была лечь спать, но особенно не торопилась, потому что завтра было воскресенье и она могла поспать подольше. Она немного почитала детектив, который кто-то ей посоветовал, и примерила себе несколько новых модных причесок, которые увидела в одном журнале. Затем она залезла в постель, расслабилась и стала ждать, пока придет сон.
Она надеялась, что Лэнгли чувствовал себя лучше. Она хотела знать, вернулись ли уже Барни и Натали. После полуночи заняться здесь было нечем. Даже в городе рестораны к этому времени уже закрывались, и единственная дискотека во всем городе вряд ли отвечала запросам Барни и Натали Вендер.
Она недовольно ворочалась, стараясь больше не думать про них, потом села и взбила свою подушку, потом снова легла и стала прислушиваться к свисту ветра, который стучал в старую оконную раму. Это был очень тоскливый и одинокий звук. В ее теплую комнату он привносил холод, который закрался к ней в сердце…
На следующее утро Лэнгли встал с постели, но вниз не спускался. Сайан позвонила ему сразу после завтрака, он сказал, что чувствует себя лучше, но проведет весь день дома, будет отдыхать.
— Конечно, — сказала она. — Тем более, что сегодня воскресенье. Я зайду к тебе попозже. Я подумала — может быть, переставить кое-что в торговом зале?
Как обычно по воскресеньям, она пообедала с Джорджем и Фионой и в середине дня пошла в салон. Барни и Натали уехали на весь день, а Филлис ушла как раз перед приходом Сайан. Филлис готовила по воскресеньям обед и уходила — вторая половина дня у нее была свободна. Она предложила оставаться на весь день и в воскресенье, но Лэнгли ответил ей, что в этом нет необходимости. Он сказал, что ему лучше, но выглядел он измученным, и, когда Сайан предложила, чтобы он посидел в гостиной и отдохнул, пока она будет делать перестановки в салоне, он не стал особенно возражать.
Она выставила новые вещи, которые они недавно купили для магазина, и переставила остальные. Ей приятно было чувствовать, что салон не имел застывшей экспозиции, что это было такое место, куда покупатели заглядывали по возможности часто, потому что они всегда могли найти там что-нибудь новенькое. Она вытерла пыль, сделала маленькую выставку почти антикварных принадлежностей для письма: чернильницы, украшенные орнаментом, ножи для разрезания бумаги из слоновой кости с серебряными ручками, пресс-папье. Затем она приготовила чай для себя и Лэнгли, они послушали пластинки и поговорили о том о сем. Головная боль все еще не отпускала Лэнгли.
— Я считаю, — сказала Сайан, — что сегодня тебе нужно пораньше лечь спать. И если завтра утром ты не будешь чувствовать себя лучше, я справлюсь тут одна.
— Я знаю, что ты справишься, — сказал Лэнгли. — Мне так повезло, что ты со мной. — Он выглядел совершенно измученным, слабым и бледным, и в глазах его была грусть. — А я-то думал, что сегодня мы с тобой поедем на Денистонский утес.
Сайан промолчала, и Лэнгли произнес:
— Наверное, это будет не очень уместно, если я попрошу тебя сейчас… Сайан, выходи за меня замуж.
Она стояла на коленях перед проигрывателем, вынимая пластинки из конвертов, и встала, потому что видела, как под загаром Лэнгли проступила бледность.
— Ты сейчас немедленно отправишься в постель, — сказала она, — и, если утром тебе не станет лучше, я вызову тебе врача.
— Мне не нужен врач. Эта мигрень обычно продолжается два-три дня.
— Сегодня тебе не следовало вставать с постели.
— Ты, наверное, права, — проговорил он устало.
На следующее утро она настояла на том, чтобы он не спускался в салон, а остался в постели. Мигрень разыгралась с новой силой. Она совершенно лишила его сил, и он весь день пролежал в постели, потому что через день должна была быть крупная распродажа, на которой ему необходимо было присутствовать, там наверняка будет отчаянный торг, так что ему нужно было иметь к тому времени ясную голову.
Натали должна была уезжать в понедельник вечером — утром на следующий день у нее были съемки, — и Сайан была поражена, когда, открыв дверь на негромкий стук, увидела ее на пороге своей комнаты.
Натали просияла улыбкой:
— Я просто зашла попрощаться.
Видимо, ее впустил Джордж. Сайан была настолько захвачена врасплох этим визитом, что стояла молча, как громом пораженная.
— Как это мило с твоей стороны. Пожалуйста, зайди хоть на минутку. А Барни здесь?
— Нет, он внизу, говорит по телефону, так что я воспользовалась случаем. — Натали увидела коня- качалку и тут же пошла к нему, издавая те же воркующие звуки, как и в палате у Эмили. — Лошадка! Какая хорошенькая! Да-да, я ее помню. Значит, она оказалась у тебя.
Сайан порадовалась, что Натали, к счастью, не знала, как она была близка к тому, чтобы самой стать обладательницей коня.
— А если я попрошу ее продать, ты, наверное, не согласишься? — спросила Натали.
— Прости.
— Я тебя и не виню. Я сама с ней ни за что бы не рассталась. Я спрашивала про нее у Барни, а он сказал, что ее уже купили.
В тишине, которая возникла, пока Натали любовалась конем, Сайан спросила:
— Вы приятно провели выходные?
— Прекрасно! Мне так не хочется уезжать.
Не хочется покидать Барни, хотела она сказать, но если выходные прошли так прекрасно, то тем больше будет приятных воспоминаний, которых хватит на время разлуки, до следующей их встречи.
— Кстати, я хотела дать тебе совет, — сказала Натали. — Надеюсь, ты на меня не обидишься. — Она стояла не шевелясь, устремив свои огромные глаза на Сайан.
— Какой совет?
— Филлис Баркер! На твоем месте, дорогая, я бы немедленно от нее избавилась.
— Почему?
— Ты вроде бы неравнодушна к Лэнгли? Так вот, она тоже. Я наблюдала за ней все время, она туповата, но зато у нее есть дар делать себя незаменимой в повседневных вещах. Лэнгли мне нравится. И если честно, ты тоже. Мне кажется, вы просто созданы друг для друга, но ты можешь столкнуться с большими неприятностями, если оставишь в доме эту маленькую мисс Баркер.
Это было как раз то, чего боялась сама Сайан, хотя старалась об этом не думать.
— Филлис когда-то с ума сходила по Лэнгли, много лет, — сказала она. — Ее я бы в последнюю очередь выбрала в домработницы.
— Тогда почему же ты ее пригласила? — Натали была совершенно поражена.
— Ее пригласил Барни. Сейчас трудно найти помощницу по хозяйству, а Филлис оказалась здесь в тот вечер, когда с Эмили приключилось несчастье.
— Ах, Барни? — Натали медленно повторила это имя, как будто в нем заключался ключ к разгадке, и теперь ей все стало ясно. Она начала смеяться. — Так, значит, Барни? И он, естественно, знал, что крошка Филлис питает слабость к братцу Лэнгли?
— Да, но, я полагаю, он сделал это не подумав…
— Барни никогда ничего не делает не подумав, — сказала Натали. — Можно обманываться и считать, что он действует импульсивно, а потом вдруг понимаешь, что так кажется только потому, что его мозг работает в полтора раза быстрее, чем наш. Барни любит, когда вокруг него происходит что-нибудь интересное. Спокойная жизнь его убивает. Если ничего не происходит — он сам это организует. Значит, он приглашает работать Филлис Баркер экономкой, — продолжала размышлять Натали Вендер. — И могу
