Доходило до того, что пастор Вреде, директор школы, должен был на управляющего в суд подавать. Пока барон радел в Петербурге над государственными доходами, собственные уронил. Не на что стало школу содержать. Воспитанников разогнали. Говорят, некоторые потом устроились в жизни, все-таки французской грамоте обучены. В 1738 году пришлось в конце концов барону Нироту имение продать за 18 000 рейхсталеров барону Врангелю, да и те деньги еще через суд востребовать. В разгар тяжбы человеколюбивый барон скончался.
Герман Бреверн – вице-президент Юстиц-коллегии, немаловажного звена в управленческом аппарате новой России. Рейтерны и Бреверны – представители рижского купеческого патрициата, которые получили шведское дворянство в конце XVII века. Герман Бреверн женат на Катарине Рейтерн, которую в родственницы Екатерине Алексеевне определили. Удачная для карьерного роста женитьба счастливо соединялась с европейской ученостью – Герман Бреверн закончил университет в Германии. Немец, грамотей, да еще из хорошей семьи – вот вам и портрет топ-менеджера петровских реформ, который должен был обеспечить превращение Московской Руси в Российскую империю, провинцию герцогства Голштинского. В 1717 году при образовании системы коллегий Генриха Бреверна произвели в сан действительного статского советника и назначили вице-президентом новообразованной Юстиц-коллегии. «Он же юстиц-коллегию и устраивал, совместно с юстиц-ратом Сигизмундом Адамом фон Вольфом»[30]. А вопросы пришлось решать актуальнейшие: «Сколько числом при той же коллегии советников и иных чиновных людей: по тому же свейскому Уставу содержать, по данным реэстрам вице-президента и советника Фика, и к тем же делам писарей… понеже в государстве Российском перед Швециею в поместных и в судных делах есть умножение великое?» [31]. То есть в русской Юстиц-коллегии штатный состав должен быть один в один со шведским, как «регламентах», которые Г. Фик выкрал из Швеции, или допустимы вольности, поскольку в России одного «шкрейвера» явно мало?
По кончине Германа Бреверна его старший сын Карл унаследовал в Петербурге положение отца и дом на Васильевском острове, нынешний участок № 43 по 2-й линии. На месте здания школы стоял одноэтажный деревянный дом на каменном подвале, который называли «Боновым домом» (по имени его отчима генерала фон Бона), или «домом Бреверна». Карл фон Бреверн играл важную роль и при Анне Иоанновне, при царице Елизавете вырос до звания конференц-министра – лишнее доказательство того, что немец-грамотей для любой власти потребен.
Бреверны владели десятком имений в Эстляндии вплоть до революции и исправно поставляли военных и прочих деятелей в Петербург. Из потомков петровского министра юстиции можно назвать известного русского дипломата и пушкиниста, графа Николая Бреверн де ла Гарди. Вы сомневаетесь, что он русский? Напрасно. Допустим, ваша фамилия Иванов. У вас есть автографы Жуковского? А у графа Николая Бреверн де ла Гарди были. Внук Сашеньки Протасовой (баллада «Светлана» ей посвящена; помните, наверное, хотя бы вступление: «Раз в крещенский вечерок / девушки гадали…»), он хранил в семейных архивах автографы В. А. Жуковского, переписку бабушки с учителем Пушкина и передал эти бесценные реликвии Пушкинскому Дому.
Граф владел великолепным домом в Гапсале (эст. Хаапсалу). Там останавливались члены царской семьи, когда приезжали на курорт. Великий князь Кирилл Владимирович вспоминал: «В детстве из-за чрезвычайно жесткой воды в Царском мы страдали кожными заболеваниями. Она была настолько плоха, что мягкую невскую воду специально привозили для отца из Санкт-Петербурга, а нас дважды возили на лечение в Хаапсалу, прекрасную водолечебницу в Эстляндии, известную своими грязями… Мы остановились в доме, любезно предоставленном в наше распоряжение двумя очень милыми старыми девами, графинями Бреверн де ла Гарди, которые иногда навещали нас»[32]. Услышим еще про Гапсаль и про этот дом.
Юриспруденция очень привлекала эстляндскую молодежь – до XX века включительно. Из среды юристов много политиков вышло, борцов за свободу. Кто остзейские привилегии отстаивал, кто независимую Эстонию. Следующим вице-президентом Юстиц-коллегии, на месте рано скончавшегося Германа Бреверна, стал также образованный купеческий сын Сигизмунд Адам Вольф, нотариус нарвского магистрата. В юности, еще при оккупации Нарвы русскими, ему повезло – не выслали его «в недро России», но «был взят» (приглашен или таки взят?) воспитателем к детям Меншикова. Это обстоятельство, понятно, обеспечило ему карьеру в Петербурге, а семье – всяческое благоприятствование в торговых делах, фактически доступ к русской казне. Вольфы принадлежали к прослойке нарвского купечества, сумевшей детскую тягу русского царя Петра к немецкой бюргерской цивилизации претворить в конкретные и весьма значительные состояния.
Пока Сигизмунд Адам Вольф устраивал Юстиц-коллегию и разбирался, сколько «шкрейверов» будет достаточно для России, брат его Якоб в течение 20 лет состоял исключительным поставщиком английского сукна для русской армии и, несметно обогатившись, занялся ростовщичеством. Он ссужал деньги знатнейшим сановникам империи. Известен факт, что в 1744 году он выдал канцлеру Бестужеву 40 000 рублей разом – астрономическая по тем временам сумма. Братьям Вольф принадлежали обширные земельные владения как в столице, так и в Прибалтике.
Якоб Вольф владел участком по современному адресу Каменно-островский пр., 21 (ныне на этом месте здание Александровского лицея). Здесь у него находилась большая двухэтажная дача с обширным садом. Две близлежащие улицы даже назвали по его имени – Большая и Малая Вульфовы (советские названия – улицы Чапаева и Котовского). Мало олигарху богатства, так еще и в топонимику столицы влез! Сигизмунд Адам получил от императрицы Екатерины I поместье Лустифер (эст. Лустивере) в Эстляндии, где выстроил барочный господский дом (существовал до 1880-х). Среди его потомков – генерал от инфантерии барон Карл Вольф, директор Императорского фарфорового завода, депутат Государственной думы барон Николай Вольф.
