волосам и, обернувшись и взглянув на девушку, расплылась в улыбке.
— Мишель, я так рада, что ты пришла в себя…
Мишель? Меня зовут Мишель? Девушка снова закрыла глаза. Воспоминания, как огромная волна в бушующем море, захлестнули ее.
— Меня зовут Мишель, — представляется она и протягивает руку какой-то парочке. — Очень приятно, — отвечают ей.
Она слегка приседает, опускает голову, кланяясь, и идет по залу. На ней длинное платье цвета морской волны, прозрачные перчатки до локтя и туфли-лодочки. В зале играет музыка. Парочки начинают кружиться. Подходит Даниель и приглашает ее на танец…
Черт подери, так это настоящий бал!
Мишель открыла глаза и взглянула на белокурую женщину, присевшую на стул, стоящий напротив ее кровати. — Детка, ты меня помнишь? Я твоя мама… София… — Она взяла Мишель за руку.
Мама… да, она моя мать… В этом Мишель не сомневалась. Но материнской любви в ней столько же, сколько снега ранней осенью на юге Франции, подумала девушка. Казалось, что София пришла сюда по чьему-то требованию. Была бы ее воля, она бы провела день в салоне красоты. Да, и в этом Мишель не сомневалась.
Воспоминания стали меняться, как картинки в проекторе…
Закрытая дверь перед глазами. Мишель знает, что за ней мать. Девочка стучит и зовет ее, но та и не думает впускать дочь в комнату…
Бассейн, возле которого ее мать нежится на солнышке, попивая экзотические коктейли, и холодным тоном велит Мишель идти заниматься уроками.
Мишель вспомнила: материнская ласка и тепло были высшей мерой поощрения. Это случалось настолько редко и ненадолго, что малышка Мишель старалась сохранить в памяти минуты, проведенные в объятиях собственной матери.
— Детка, я так по тебе соскучилась! — София поцеловала дочку в лоб.
Соскучилась? — Мишель мысленно усмехнулась. Ладно, пусть думает, что я совершенно ничего не помню.
— Я тоже, мамочка! — Мишель выдавила улыбку. — Только я почти ничего не помню…
— О, детка, ты поправишься! Доктор предупредил, что ты можешь временно потерять память. Он рекомендовал просматривать старые фотографии, бывать в местах, где ты раньше проводила время, и память непременно вернется. Я принесла фотоальбом. Твой любимый! Помнишь, как мы вместе его украшали? — Она достала из объемной цветной сумки розовый альбом и протянула его дочери.
На лицевой части альбома переливались стразы, выложенные в форме сердца со стрелой, а в середине сердца блестели инициалы «М.Л.» — Мишель Ланози.
Девушка открыла альбом. На первой фотографии она увидела голенькую малышку, лежащую на животе и таращившую глазенки в объектив.
На следующей фотографии подросшая малышка уже сидела и улыбалась, демонстрируя недавно появившиеся молочные зубики.
— Правда, прелесть? — спросила София дрожащим голосом.
О боже! — Мишель подняла на мать глаза. Неужели она сама не чувствует, что переигрывает?
— Да, мама… — согласилась она и подумала, что если эта женщина будет и дальше изображать идеальную мамочку, то она выскажет ей все, что о ней думает.
Перевернув страницу, Мишель увидела себя, стоящую рядом с Даниелем.
Брату чуть больше двенадцати, ей — года два. Даниель в маскарадном костюме принца, с золоченой короной на голове; Мишель же в наряде маленькой феи. За ее спиной трепещут прозрачные крылышки, в руке — «волшебная палочка».
— Вы всегда были дружны с Даниелем. Ты считала его лучшим другом! Ты помнишь своего брата? — София кивнула на фотографию, стоящую на прикроватной тумбочке.
— Да, я помню Даниеля! — ответила Мишель.
— Помнишь?
— Я вспомнила его еще вчера! — Мишель улыбнулась. — Он не уехал из Франции?
— Нет, он остался в Марселе помогать отцу в бизнесе. Очень многое изменилось… — София потупила взор. — Но тебе пока не нужно знать об этом! Ты должна заботиться только о своем здоровье!
Мишель кивнула и открыла следующую страницу.
— Ты только скажи — у нас все хорошо? — спросила она, глядя на глянцевую фотографию.
— Да, все наладилось! — София успокаивающе похлопала дочь по руке.
— Мам, можно еще вопрос? — Мишель прикрыла фотоальбом и посмотрела на мать.
— Да, конечно! — София приготовилась внимательно слушать.
— Что со мной случилось? Почему я потеряла память?
Нижняя губа Софии затряслась. Женщина постаралась взять себя в руки.
— Детка, доктор посоветовал пока не затрагивать подробности трагедии. Это может вызвать шок и осложнения…
— Трагедия? — Мишель немного испугалась.
— Потом… я все расскажу тебе потом, когда ты окрепнешь! Сейчас плохие воспоминания неуместны!
Мишель вяло улыбнулась. Она прекрасно знала, что допрашивать мать — то же самое, что стучаться в закрытую дверь. Пустая трата времени и сил!
— На днях я заберу тебя домой! — София улыбнулась, провела рукой по щеке дочери, убирая непослушную прядь черных волос, и встала со стула, показывая, что ей пора уходить.
— Буду ждать! — равнодушно произнесла Мишель.
Собственно, какая разница: дома она или в больнице? Тут хоть мать приходит к ней и уделяет ей время, а дома она сразу же забудет о существовании дочери! Даниель… Любимый брат. Как я соскучилась! — подумала Мишель.
— Я очень скучаю по Даниелю! — призналась она. — Пусть он меня заберет из больницы!
— Хорошо! — София накинула ручку сумки на плечо и отправилась к выходу. — Целую, детка. Буду скучать!
Мишель ничего не ответила и откинулась на мягкую подушку.
Держу пари, матери уже надоело навещать меня в больнице! — Девушка усмехнулась. Интересно, я давно здесь?
Сразу же после ухода матери к Мишель зашел доктор — симпатичный добродушный старичок. От него она узнала гораздо больше, чем от любящей мамы, которой явно не терпелось заняться своими делами. Доктор, успокаивающе похлопывая девушку по руке мягкой теплой ладонью, сказал, что она пострадала в автомобильной аварии, но, слава богу, все обошлось. Правда, она пробыла в коме довольно долго… Очень долго… Если быть точным, то два месяца. Но это даже хорошо. Зато за это время зажили все синячки, зарубцевалась рана на голове, срослась сломанная нога, и теперь наша Спящая красавица может отправляться сразу на бал… Да, она уже раньше приходила в себя, но никого не узнала и ничего не вспомнила. А теперь — вот умница какая — вспомнила брата, и дальше все пойдет лучше и лучше. Скоро память вернется к ней полностью. Но обо всех горестях все равно лучше забыть. Такая красивая и молодая девушка должна только радоваться… Старенький доктор, значительно поднявший Мишель настроение и прояснивший ситуацию, ушел, и девушка снова задремала.
После полуденного сна к Мишель зашла медсестра. Она спросила, чувствует ли пациентка боль в ноге. Мишель отрицательно покачала головой. И уже через минуту с помощью острых ножниц медсестра освободила загипсованную ногу от жесткого футляра. Потом она протерла ее мягкой губкой, смоченной в какой-то жидкости, пахнувшей эфирными маслами, и перемотала эластичными бинтами.
— Ну вот, все прекрасно! Вы так много времени провели в неподвижности, теперь вам необходимы прогулки, чтобы разминать ногу! Давайте я помогу вам выйти в сад.
Голова кружилась, от слабости ее пошатывало, но силы возвращались, казалось, с каждой минутой. Сначала она передвигалась только с помощью крепенькой и серьезной пожилой медсестры, но уже на второй день ей разрешили прогуляться одной. С помощью трости Мишель прошлась по саду и остановилась
