Половина запасов еще оставалась, одну-две зимы можно сдюжить, если, конечно, не терять головы и присутствия духа, а это он как раз умел.
Но и весною 1847 года корабли не сдвинулись с места. Цинга поразила первые жертвы. Франклин внимательно присматривался к своей команде, и то, что поле зрения теперь сузилось, скорее помогало, чем мешало.
Моральный дух нисколько не упал, а даже наоборот — окреп. Джон знал, так разворачиваются все медленные катастрофы: первые смерти не вызывают у остальных ничего, кроме чувства собственной сохранности, которое затмевает собою все, лишая способности оценивать происходящее. Но задолго до того, как под угрозой окажется большинство, наступает прозрение. И только совсем уже под конец всякое понимание снова уходит. Франклин продолжал жить. Он был медленнее смерти, и это могло стать их спасением.
В мае 1847 года небольшой отряд, состоявший из офицеров и матросов, отправился на разведку пешком: они вышли на Землю Короля Уильяма и добрались до устья Большой Рыбной реки. Побережье к западу отсюда было уже известно, Франклин сам составил карты двадцать пять лет назад. Когда отряд вернулся назад и доложил ему о результатах, его правая половина лица рассмеялась, а левая заплакала. Северо-Западный проход был найден. Из-за льдов он в самом деле был совершенно непригоден, о чем и без того все уже давно догадывались. Франклин дал понять, что хочет устроить праздник, и был праздник. Настоящий праздник, хотя один только этот день унес жизни трех человек. Все, кто остался в живых, снова преисполнились надежд.
Франклин показывал на карты и что-то лепетал, используя слова, выученные снова с таким большим трудом. Вытянутая шея, выпученные глаза — он выглядел как тогда, в детстве, когда мальчиком пытался забраться в повозку, которая вот-вот должна была отъехать. Но тому, кто говорит правильные вещи, не нужно выглядеть красавцем и некуда торопиться, ему отпущено время.
Прошло много часов, прежде чем Крозье и Фитцджеймс поняли, что хотел им сказать старик. Ровно через шесть недель им следовало выйти в путь, взяв с собою самых крепких и самых здоровых людей, чтобы попытаться добраться до лагеря охотников, или эскимосов, или индейцев и попросить о помощи. Именно через шесть недель — не сейчас, и не зимой, и уж ни в коем случае не следующей весной! Франклин знал, что олени выходят на поиск подножного корма к устью реки и случается это только поздним летом, значит, нужно поберечь силы и постараться их поймать.
Оба офицера переглянулись и поняли друг друга без слов: ни за что на свете они не оставят больного.
11-го июня 1847 года сэр Джон Франклин, контрадмирал Королевского флота, умер на шестьдесят втором году жизни от повторного апоплексического удара.
Чтобы устроить могилу, пришлось взорвать лед. Собрался экипаж, все сняли шляпы. Крозье прочитал молитву. Грянул ружейный залп, унесясь в морозное небо, затем гроб опустили в яму, утяжелив его лодочным якорем, и заполнили яму водой — она застыла в считаные часы и превратилась в гладкую надгробную плиту, будто сделанную из темного стекла.
— В добрый путь, — сказал Фитцджеймс среди всеобщего молчания.
Слова эти были не пустыми. Ибо дрейфующие льды наверняка увлекут за собою старого командира и он еще какое-то время пробудет в пути.
В 1848 году Адмиралтейство снарядило три поисковые экспедиции, одну из которых возглавил на удивление быстро поправившийся Джеймс Росс. Все три экспедиции искали значительно севернее — Росс прекрасно знал, что Франклин всю жизнь верил в существование открытого полярного моря. Они перезимовали во льдах и возвратились на следующий год, так ничего и не обнаружив. До 1850 года еще несколько судов были отправлены следом, они обошли весь Арктический архипелаг и составили точное картографическое описание каждого крупного острова. О Франклине им удалось выяснить только то, что он провел первую зиму на острове Бичи. Адмиралы решили прекратить поиски. Они готовы были сделать это уже в 1849 году, если бы не леди Франклин.
При шумном одобрении общественности Джейн всячески боролась за продолжение поисков пропавшего без вести супруга, используя при этом все имеющиеся в ее распоряжении средства: она пустила в ход все состояние, свое и Джона, и действовала где хитростью, где силой убеждения, где гневом, где насмешкой, прибегая по мере надобности к слезам, то настоящим, то разыгранным. Она сняла себе комнату в гостинице прямо напротив Адмиралтейства, чтобы быть поближе к своим противникам. Ее приходов уже боялись. Напрасно бюрократы пытались скрыться от нее. Джейн стала настоящим экспертом в области арктических исследований, поскольку досконально изучила все отчеты и к тому же обладала отменной памятью. Она вела переписку с президентом Соединенных Штатов, с русским царем, с щедрым нью- йоркским миллионером и сотней других влиятельных особ по всему свету, включая ведущих специалистов. Она отправилась на Шетландские острова, в Лервик, чтобы уговорить китобоев отправиться на Север для продолжения поисков. Ее речи неизменно находили отклик, бывалые моряки слушали ее с таким же энтузиазмом, с каким слушали ее дамы из общества садоводов-любителей, никто не мог перед ней устоять. Газеты пели хвалебные гимны героической супруге славного открывателя. На свои собственные средства она купила несколько кораблей и лично отобрала из множества добровольцев тех, что составили потом экипаж. Незадолго до своей смерти Джон Бэрроу сказал:
— Вот кто может меня заменить!
То, что по неписаным и писаным законам не позволялось ни единой женщине на свете, включая королеву, позволялось Джейн: она проявляла энергию и выступала один на один против мужчин. Впрочем, они шли ей навстречу — в конце концов, речь шла о поисках супруга и ста тридцати членах экипажа, пропавших во льдах Арктики.
Она обрела преданных друзей, самоотверженных помощников. Старик Ричардсон снова отправился на Крайний Север, чтобы найти своего друга. Джон Хепберн прибыл из Тасмании и присоединился к нему. Во все это время рядом с леди Джейн находилась Софи. Нередко казалось, что она занимается поисками Франклина с еще большим жаром, чем сама леди, но ни у кого не было причин особо удивляться этому. Она была секретарем, посыльным, подругой, заместителем, ходатаем, утешительницей. Она не выходила замуж, хотя охотников было немало и она могла выбирать претендентов, как леди Джейн, когда та отбирала команду. Вплоть до 1852 года они всеми силами препятствовали объявлению Франклина и его экипажа погибшими, когда же это все-таки произошло, они сумели поднять такую бурю негодования в обществе, что лорды из Адмиралтейства, выезжая за пределы правительственного квартала, спешили поскорее наглухо занавесить окна карет.
Конечно, состояние быстро таяло, к неудовольствию дочери Джона, у которой не было богатого мужа и которая опасалась за свое наследство. Но против властительной супруги героя никому было не устоять, даже Элле, которой все же досталось от отца некоторое упрямство.
Джейн и Софи — они стали символом женской дружбы и верности. То, что порою они обменивались нежностями, по счастью, ускользало от внимания добродетельных обывателей. Кто же догадывался о характере их отношений, сам был не слишком добродетелен и потому не придавал этому ни малейшего значения.
И все же не хватало самого важного: судьба Франклина и его людей оставалась по сей день неизвестной. Поскольку никто не отменял назначенной награды за достоверные сведения, то и после 1852 года находились добровольцы, из китобоев и богатых друзей, которые отправлялись на поиски пропавших путешественников, но главное — была решимость Джейн и Софи, готовых потратить все до последнего пенни для достижения одной-единственной цели.
В 1857 году леди Джейн купила последний корабль, маленький пароход, носивший имя «Фокс», и вверила его молодому капитану, который уже участвовал в одной из поисковых экспедиций в качестве штурмана: Леопольд Мак-Клинток, человек, которого она любила, как сына, и который почитал ее, как мать. Он был одним из тех, кого не интересовала разгадка как таковая, равно как и не интересовала его награда. Его интересовал Джон Франклин. Он многое слышал о нем от Ричардсона и Хепберна, от леди Джейн и Софи, он прочитал обе его книги и даже смог ознакомиться со штрафным журналом с «Трента», в который Джон записывал свои мысли.
— Я просто хочу с ним познакомиться! — сказал Мак-Клинток. — И я найду его. Вполне возможно, он еще жив, может быть, его подобрали эскимосы. Он никогда не жил быстро и вряд ли так быстро закончит
