ступней у него были когтистые лапы. Крылья росли как раз над бедрами, так что в полете вес равномерно распределялся по всем сторонам каждого крыла. Сложенные, они возвышались над его головой, а противоположные кончики уходили ниже ветви, на которой он сидел. Все несущие поверхности на руках, ногах и хвосте также были аккуратно сложены.
Отметив всю эту экзотику, Сирокко вынуждена была признать, что самое поразительное в ангеле — это его человекоподобие. Он напоминал загибающегося от недоедания подростка — но подростка несомненно человеческого.
Габи взглянула на Сирокко, и та пожала плечами, словно предлагая подруге приготовиться ко всему. Потом шагнула вперед.
С диким верещанием ангел подался назад. Крылья его развернулись до всего своего девятиметрового размаха. Потом ангел замер, едва-едва покачивая крыльями, — только чтобы удержаться на крайних ветках, для которых даже его вес был уже слишком велик.
— Мы только хотим с тобой поговорить, — сказала Сирокко и протянула к ангелу раскрытые ладони. Тот снова заверещал и улетел. Пока он набирал высоту, до них доносился шум его крыльев.
Габи взглянула на Сирокко. Потом вопросительно подняла брови и ткнула указательным пальцем вверх.
— Ага. Полезли.
— Капитан!
Сирокко мгновенно замерла. Веревка тут же натянулась, и шедшей впереди Габи пришлось резко остановиться.
— Что такое? — спросила Габи.
— Тсс. Слушай.
Через несколько секунд ожидания прозвучал тот же призыв. На сей раз его услышала и Габи.
— Это точно не Джин, — прошептала она.
— Кельвин? — Стоило Сирокко это сказать, как она узнала голос. Он сильно изменился, но все же был узнаваем.
— Апрель?
— Да, это я, — тут же пришел ответ, хотя Сирокко позвала совсем негромко.
— Поговорим?
— Ну конечно, поговорим. Где ты, черт возьми?
— Ниже. Я тебя вижу. Нет, не возвращайся.
— Но почему? Черт побери, Апрель, мы уже много месяцев ждем, когда же ты объявишься. Август просто с ума сходит. — Сирокко хмурилась. Что-то шло не так, и она не могла понять, в чем дело.
— Либо я к вам, либо вообще никак. Если вы ко мне, я сразу же улетаю.
Апрель уселась на небольших ветвях метрах в двадцати от двух женщин. Даже на таком расстоянии хорошо было видно ее лицо — точная копия лица Август. Во всем же остальном Апрель стала ангелом. Сирокко слегка мутило.
Похоже, ей нелегко было говорить. Между фразами следовали долгие паузы.
— Пожалуйста, не приближайтесь. Вообще не двигайтесь в мою сторону. Но даже так говорить мы сможем очень недолго.
— Надеюсь, ты не думаешь, что мы тебе зла желаем?
— А почему нет? Я… — Апрель осеклась и отодвинулась еще дальше. — Хотя, пожалуй, нет. Но я лучше дам отсечь себе руку, чем позволю вам приблизиться. От вас ужасно воняет.
— Это из-за титанид?
— Кого-кого?
— Кентавров. Того народа, с которым вы воюете.
Апрель зашипела и подалась назад.
— Не говори о них.
— Вряд ли я смогу этого избежать.
— Тогда придется улететь. Я постараюсь вернуться. — С громким воплем она нырнула в листву. Еще какое-то время они слышали шум ее крыльев, а потом Апрель пропала — будто ее и не было.
Сирокко взглянула на Габи. Та мрачно болтала ногами.
— Кошмар, — прошептала Сирокко. — Что же со всеми нами стряслось?
— Я надеялась хоть на какие-то ответы. Как бы то ни было, ей досталось хуже всех. Хуже, чем Джину.
Несколько часов спустя Апрель вернулась, но на самые важные вопросы ответить так и не смогла. Казалось, она об этом даже никогда не задумывалась.
— Откуда мне знать? — отвечала она. — Я была во тьме, я проснулась и была такой, какой вы сейчас меня видите. Мне было все равно. Да и теперь все равно.
— Можно пояснее?
— Я счастлива. Раньше я никому не была нужна. Ни я, ни мои сестры. Никто нас не любил. Что ж, теперь я в этом и не нуждаюсь. Я из клана Орла, гордая и одинокая.
После осторожных расспросов выяснилось, что такое клан Орла. Это не было ни племя, ни сообщество, как вроде бы намекала Апрель, — скорее отдельный вид в роду ангелов.
От рождения и до смерти Орлы были одиночками. Они даже не собирались вместе для спаривания и переносили общество друг друга лишь несколько минут подряд — да и то на достаточном расстоянии. В такой мимолетной беседе Апрель и прослышала о появлении в спице людей.
— Две вещи я никак не пойму, — осторожно проговорила Сирокко. — Можно спросить?
— Не обещаю, что отвечу.
— Хорошо. Скажи, как получаются еще ангелы, если вы даже не сходитесь?
— Есть неразумное существо, рожденное на дне мира. Всю свою жизнь оно проводит взбираясь к вершине. Раз в год я нахожу его и внедряю ему в спину яйцо. Ангелы мужского пола могут внедрить туда сперму, а могут и не внедрить — как будет угодно судьбе. Оплодотворенное яйцо вместе с существом отправляется к вершине. Когда хозяин умирает, младенец рождается. Рождаемся мы прямо в воздух и должны научиться летать, пока падаем вниз. У некоторых не получается. На все воля Геи. Такова наша…
— Минутку-минутку. Ты сказала — воля Геи. Почему ты назвала это имя?
Молчание.
— Не понимаю вопроса.
— Сейчас поясню. Геей это место назвал Кельвин. Так ему показалось удачнее. Ты что, тоже увлекаешься античной мифологией?
— Раньше я никогда не слышала этого названия. Геей наш народ называет это существо. Она вроде богини, хотя и не совсем. Слушайте, у меня от вас голова болит. Мне лучше одной. Пора улетать.
— Погоди еще минутку.
Апрель уже подбиралась к верхушке дерева.
— Ты сказала «существо». Ты что, говорила о той твари в спице?
Апрель удивилась.
— Нет, конечно. Там только ее часть. Весь этот мир — Гея. Я думала, вы знаете.
— Да нет… подожди, не улетай, пожалуйста. — Было уже слишком поздно. Донеслось хлопанье крыльев. — Ты потом вернешься? — крикнула Сирокко.
— Еще один раз, — пришел далекий ответ.
— Значит, все едино. Все — одно существо. Верно? А как ты это узнала?
На сей раз Апрель вернулась всего через час. Сирокко надеялась, что она понемногу привыкает к компании, но дистанция между ними по-прежнему меньше двадцати метров не составляла.
— Просто поверила. Кое-кто из моего народа с ней разговаривал.
— Значит, она разумна?
