желал применить здесь свои навыки, сколько Уэнди хотела оставаться копом. Кто-то мог бы сказать, что учить детей математике во время апокалипсиса это пустая трата времени, но это не так. Дети должны продолжать учиться и готовиться к будущему. Иначе будущее будет бессмысленно и война с Инфекцией будет проиграна. Отсюда прямой путь к варварству.
Однако он никогда больше не будет учить, и он знал это. Даже если чума и братоубийство закончатся завтра, он все равно не сможет представить себя в роли учителя. Эта его часть была так же разрушена, как и весь мир.
По правде говоря, единственной причиной, по которой он находился здесь, был призрачный шанс найти среди обитателей лагеря свою семью. Эта хрупкая надежда стала его единственным смыслом жизни. Все остальное было иллюзией. Он не прекратит поиски, пока не найдет их. Он будет искать их вечно. Вот, что он делает здесь сейчас.
Тодд плюхнулся за парту рядом с ним и сгорбился, нахмурившись. — Похоже, мне так просто не уйти, — пробормотал он.
— Готов к алгебре? — подмигнул ему Этан, подтрунивая.
— Я любил алгебру, — сказал ему Тодд. — А вот школу ненавидел.
Вошел какой-то мужчина, о чем-то тихо переговорил с Кэйли и вышел. Тут же в каком-то тревожном оцепенении в класс вошла какая-то группа людей.
— Вы выжившие из Питтсбурга, — сказала она. — Вы не отличаетесь друг от друга. Вы все одинаковы. В прошлом вы были соседями. Поприветствуйте друг друга.
Выжившие замерли, смерили друг друга взглядами и кивнули, после чего заняли свои места. Вновь прибывшие были грязными и истощенными. Одна женщина тихо всхлипывала, другая прижимала к груди спящего ребенка. Какой-то мужчина уронил голову на парту и тут же забылся прерывистым сном. В солнечном свете вокруг них летали пылинки. От новичков пахло сажей.
— Добро пожаловать, — сказала Кэйли. — Добро пожаловать в Лагерь Неповиновения. Здесь, в этом классе, вы в безопасности. Здесь безопасно и с вам все будет хорошо.
Выжившие замолчали и с жадностью ловили каждое ее слово.
Она сказала, — После начала эпидемии, Федеральное Агентство по чрезвычайный ситуациям создало по всей стране ряд передовых оперативных пунктов для координирования федеральной поддержки местных властей. Лагерь Неповиновения — один из них, хотя раньше он назывался просто «ФАПЧС 41».
Когда эпидемия приняла угрожающие масштабы, лагерь был почти переполнен, но слухи о его существовании привлекли поток беженцев со всего южного Огайо. Они помогли лагерю выстоять, и теперь им управляют люди из федеральных и местных органов власти. А защищают его солдаты из разных воинских частей.
На сегодняшний день население лагеря превышает сто тридцать тысяч человек, и оно постоянно растет, — сказала она, делая паузу, чтобы дать всем усвоить услышанное. — Я два года работала за океаном в лагере беженцев от Корпуса Мира. В идеале этот лагерь рассчитан на двадцать тысяч, и функционирует он лишь чудом.
Этан чуть не присвистнул. Сто тридцать тысяч человек это лишь малая доля от прежнего количества населения этого региона, но это вселяет надежду. Возможно, где-то в этом муравейнике живут его жена и дочь, целые и невредимые.
Следующие пятнадцать минут Кэйли потратила на объяснение, какие их ждут процедуры. Каждый вновь прибывший должен пройти медосмотр и регистрацию, чтобы получить удостоверение резидента. Пищу и воду можно получать на пунктах распределения. Квалифицированным рабочим может быть предложена оплачиваемая работа. Они получают внеочередное жилье и дополнительный пищевой паек. Также в лагере есть медицинский центр и несколько медпунктов, дома для больных чумой, холерой, школы, рынки и ямы для кремации умерших.
— У кого-нибудь есть вопросы?
— У меня есть, — сказал Этан. — У вас есть какие-нибудь регистрационные записи? У меня пропала семья.
Кэйли кивнула. Поиск близких является для нас приоритетным делом. Скажите людям на регистрации, они вам помогут. У нас есть записи обо всех когда-либо прибывших в этот лагерь. Также у них есть контакты с другими лагерями в Кэролтоне, Довере, Гаррисберге, и других местах.
Этан с удовлетворенным видом откинулся на спинку стула.
— У меня есть вопрос, — громко сказал Сержант, поднимаясь с места. — Что вы здесь прячете?
Кэйли улыбнулась ему. На ее лице не появилось ни тени удивления.
Выжившим тон Сержанта не понравился. Еще минуту назад они, словно зачарованные слушали Кэйли, с жадностью глотая каждое ее слово. Теперь же они были насторожены и напряжены, как олень, почуявший запах хищника. Они внимательно смотрели на Сержанта и Кэйли, взволнованные тем, что снова оказались перед непростым выбором.
Через некоторое время Кэйли сказала, — А конкретнее можно?
Сержант моргнул, — Ну, во-первых, зачем вы забрали у нас оружие?
Уэнди сердито смотрела на Кэйли, думая о том же, о чем Сержант. Ей не терпелось снова почувствовать в руке успокаивающую тяжесть «Глока». От напряжения и волнения она была словно наэлектризованная. Она безоговорочно доверяла инстинктам Сержанта, но он начал эту конфронтацию, не посвятив ее в курс дела. Она даже не знала, как его поддержать.
— Сержант Уилсон, почти все в этом лагере вооружены, — сказала Кэйли. — Мы все знаем, что Инфекция распространяется как лесной пожар. Если кто-то подхватит заразу, погибнуть может весь лагерь. Мы постоянно следим за распространением Инфекции, и должны быть готовы действовать быстро при появлении здесь Инфицированных.
Сержант скрестил руки. — Я еще раз вас спрашиваю: Почему вы забрали у нас оружие?
— Ваше оружие было временно изъято, потому что довольно часто вновь прибывшие не проходят ориентировку. Мы не можем предоставить новым резидентам возможность постепенного перехода из опасного внешнего мира в наш относительно безопасный оазис. Некоторые не выносят этой внезапной перемены и начинают вести себя неадекватно.
— Я понимаю, почему, — сказал Сержант. — Здесь какое-то полицейское государство.
— И да и нет. На самом деле у нас довольно остро стоит вопрос охраны общественного порядка. Вы же не думаете, что этот лагерь может функционировать без согласия его резидентов. Но мы действительно находимся на осадном положении. Здесь другие условия существования, не как за периметром.
— Если мы не пленники, вы могли бы оставить нам то, что мы хотим.
— Вы не пленники, но вы не можете просто придти сюда и уйти, когда вам заблагорассудится, по понятным причинам. Всякий раз, когда кто-то приходит в лагерь, появляется угроза проникновения Инфекции или какой-либо другой заразы. Мы не можем этого допустить.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, — сказал Сержант.
— Ответ простой: вы можете уйти в любое время, когда захотите. Но если вы уйдете, то больше не вернетесь. Такой ответ вас удовлетворяет?
— Мы можем уйти со всем нашим снаряжением?
— Если резидент решает уйти, он может забрать с собой то снаряжение и припасы, с которыми пришел, либо аналогичное. Таков закон.
— А что насчет нашего «Брэдли»? — спросил Сержант, сердито глядя на нее.
Улыбка исчезла с лица Кэйли.
— Вы имеете в виду
— Дерьмо какое-то, — сказал Сержант. — Это ловушка.
— Ловушка у вас в голове, сержант Уилсон.
Сержант повернулся к другим выжившим и сказал, — Вперед, мы уходим. Они не смогут нас
