снисходительно думал, что оба они, в сущности, дети. А потом вспомнил о своей выходке с сотней долларов и обругал себя последними словами. Тоже мне взрослый, что, рублей хотя бы не нашлось, долларами разбрасываться! Так скоро и прикуривать от сотенных начнешь, козел. А потом вспомнил, как эта ненормальная в шляпе мчалась за ним — это она так думала, что за ним, — размахивая купюрой, как шарахнулась влево-вправо у входа и, не заметив его, села на ограждение витрины в позе роденовского «Мыслителя». Он уже хотел идти в машину, не дождавшись продолжения, но тут она встала, спросила что- то у какого-то пацана, пошла к дверям и спокойно сунула его «благодарность» нищей. Игорь, как это увидел, чуть не упал. Да уж, экземпляр…
— Здесь остановите. — Ольга взялась за сумочку. — Дальше я сама дойду. Там весь переулок перекопан, не проехать. Воду чинят, что ли…
Игорь приткнул машину у древнего забора, выключил зажигание и вынул ключ.
— Я вас провожу, — буднично произнес он, открывая дверцу и не глядя на Ольгу.
— Зачем? — удивилась она. А… может, ему надо знать, где она сейчас живет. Мало ли что. Все-таки не секретаршу на работу берет, а няню для родной дочери. — То есть, конечно, проводите, пожалуйста, здесь рядом, три дома от угла. Если хотите, я вас с Галкой познакомлю… с Галиной. Я у нее живу. Она моя подруга.
Игорь закрыл машину, шагнул за Ольгой в перекопанный переулок, и тут она остановилась, обернулась к нему и хлопнула себя ладонью по лбу:
— Гостинчик! Я про кулек забыла…
Игорь опять открыл машину и вынул объемный пакет, который мать собирала для Ольги после празднования дня рождения Анны. А Ольга не только не протестовала, но еще и подсказывала, что она особенно любит и чего хорошо бы побольше завернуть «на вынос». А сотню баксов нищенке кинула. Нет, ей-богу, штучный экземпляр.
Он попробовал представить, как в подобной ситуации повели бы себя его знакомые — или он сам, чего уж там, — и запутался. Нет, с баксами-то все ясно, с ними все аккуратно обращаются. Никто из рук не выпустил бы… Вот разве только мать? Ну, мать — особый разговор. А кто из гостей куски со стола понес бы? Да еще так открыто. Нет, по-тихому, конечно, могут кое-что уволочь. Коробку конфет, бутылку шампанского там… Это могут, это бывает, он сам видел. Но чтобы салат в банку сложить или селедочку с лучком… Игорь шел за Ольгой, смотрел, как она осторожно переступает босыми ногами, а туфли несет в руке, волок увесистый пакет, звякающий банками-тарелками, и улыбался, вспоминая, как мать саданула его локтем в живот, когда он неловко попытался тормознуть это собирание объедков в «гостинчик».
— Не понимаешь — помалкивай, — велела мать. — Человек домой, считай, к вечеру придет. Сама с ног валится, а дел до хрена. Когда ей что готовить? А тут и на вечер, и на утро, и про запас на пару дней… Оль, тебе котлетки понравились? Я ща еще котлеток положу. А то этот паразит будет два дня в холодильнике добро гноить, а потом выбросит к свиньям собачьим.
— Котлетки мне уж-ж-жасно понравились. — Ольга сидела у кухонного стола с полусонной Анной на коленях и со спокойной улыбкой наблюдала за суровой родительницей Игоря. — Вы, Инга Максимовна, не обращайте внимания. Мужик — он и есть мужик. Что они могут понимать в котлетках? Или, допустим, в соленых огурчиках?
— Или, скажем, в апельсинах, — в тон поддержала мать Серебряного и подмигнула Ольге. — Кагору почти полная бутылка осталась. Тебе кагору надо?
— Кагору не надо, — все так же тихо улыбаясь, ответила Ольга. — Кагор у нас пропадет. Непьющие мы.
— То-то я смотрю, ты больно молодая да красивая.
Игорь вспомнил, какое странное выражение промелькнуло в Ольгиных глазах после этих слов матери. Она вроде… обиделась. Или испугалась?
— Ольга, — окликнул он негромко и, когда она обернулась, неловко переступив босыми ступнями по каким-то мелким камешкам, строго спросил, глядя ей в глаза: — Ольга, вы знаете, что очень красивая?
— Да, конечно, — рассеянно кивнула она. — А Чижик всегда днем не спит?
— Не спит? Как это? А-а, нет, как же, всегда спит. Просто сегодня так получилось — праздник, бабушка приехала, гости, все такое.
— Мама у вас тоже очень хорошая, — задумчиво произнесла Ольга, повернулась и пошла к калитке.
Хм… «тоже». А кто еще? Еще Анна. Конечно. Естественно. Игорь вздохнул и вошел в калитку следом за Ольгой.
— Та-а-а-ак. — Низкий женский голос был полон такой зловещей угрозы, что Игорь невольно остановился. Ольга отступила, и он оказался лицом к лицу с мощной особой. Она стояла на крыльце, расставив ноги, уперев руки в необъятные бока и высоко задрав левую бровь. Особа, румяная, белобрысая, лоснилась темным сельскохозяйственным загаром — короткий ситцевый халат без рукавов открывал незагорелые участки молочно-белой кожи выше локтей, ниже шеи и над коленями. — Та-а-а-ак, опять метла нужна?
— Нет, Галь, не нужна, — произнесла Ольга смущенно. — Это мой… м-м-м… хозяин. Меня на работу приняли. Познакомьтесь. Это Галина. Это Игорь Дмитриевич.
Галка тут же заулыбалась, закудахтала что-то в том смысле, мол, она и не сомневалась, засуетилась, кинулась в дом и уже оттуда заорала:
— Добро пожаловать! Прошу! Проходите, пожалуйста, Игорь… э-э-э… как вас там! Сюда, вот прямо сюда, можете не разуваться!
Игорь ошеломленно моргал, а Ольга трогала голой ступней воду в корыте у крыльца, посматривала на него и чуть-чуть виновато улыбалась.
— Галка вас чай заставит пить. — Она вздохнула и влезла в корыто обеими ногами. — Мне так кажется. Чтобы в неформальной обстановке исследовать как личность. Вы не обижайтесь, она хорошая. Очень. Если откажетесь, будет ругаться, но простит.
— Ну почему, — произнес Игорь не очень уверенно. — Можно и чай.
— Ну, где вы там? — Галка высунула в дверь голову и опять исчезла. — У меня чай уже заваренный! Только что! Вот удача, да? Я уж думала, одной пить придется… — Голос удалился и неразборчиво гудел где-то в глубине дома.
— Сейчас она переоденется, — транслировала Ольга, поднимаясь рядом с Игорем на крыльцо. — Ради такого гостя. Вот сюда, это кухня. Давайте кулек на стол, я сейчас сама его разберу. Теперь сюда. — Она бросила свои туфли в угол, шагнула сквозь занавес из деревянных и стеклянных шариков и растаяла в полумраке.
Игорь с опаской шагнул за ней, пригибаясь под низкой притолокой, и оказался в довольно большой комнате с низким потолком, одним маленьким окном и невероятным количеством каких-то доисторических шифоньеров, столпившихся в одном углу. У окна стоял старый письменный стол, с одной стороны от него — кресло, закрытое белой бараньей шкурой, а над креслом опасно низко висела полка, забитая книгами. Еще в комнате притулились три доисторические табуретки и венский стул с ободранным сиденьем. Стул и табуретки стояли по всей комнате без видимой логики, будто бродили по полу куда глаза глядят и замерли на месте, когда люди вошли. Вместо занавески на окне висел цветастый ситцевый платок, а на низко висящей электрической лампочке — роскошный кружевной абажур ручной работы.
Игорь осматривался с удивлением и даже испугом.
— Вы здесь живете?
— Да. — Ольга посмотрела на него со странным выражением. — Правда, здесь хорошо?
Игорь не успел сообразить, что ответить, потому как в спину ему мягко толкнулась мощная ладонь Галины, и ее ласковый бас заворковал над ухом!
— Вот, Игорь, забыла отчество, во-о-от сюда, пожалуйста, в это кресло, оно у нас гостевое, особое, почетное… Сюда, сюда… Игорь шагнул к креслу, повинуясь настойчивой сильной руке, но Ольга резко произнесла:
— Галь, прекрати!
— А что такого? — театрально удивилась Галина. — Я человека усаживаю. Чай пить.
— Игорь Дмитриевич, сядьте сюда. — Ольга взяла одну из табуреток и поставила ее с другой стороны
