Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания

IV. В ГОРОДЕ (1903-1904)

I. СМЕХ

На тонких ветках кудрявый иней,
Как серебристо-пушистый мех.
И туч просветы лучисто-сини.
На ветках иней. На сердце – смех!

Как две снежинки, сомкнувшись крепко,
Неслись мы долго среди пространств.
Была ты робкой, была ты цепкой.
Я – в упоенье непостоянств…

Летят снежинки, покорно тая,
И оседая на острия.
Иду. Встречаю. И забываю.
Всё мимолётно, и вечен я!

Встречаю женщин. Зовут улыбки.
И нежен профиль склонённых лиц.
И снег мелькает – он мягкий, липкий,
Он запушает концы ресниц.

На тонких ветках кудрявый иней,
Как серебристо-пушистый мех.
И туч просветы лучисто-сини.
На ветках иней. На сердце – смех!

II. ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ

Нам прежде казалось желанной
Наша близость и ласковость встреч.
Теперь все так смутно, так странно.
Ничего не могли мы сберечь.

Мы встретились там где распутство,
И продажность и жажда любить,
Где яркость и шум многолюдства, —
Где нам тоже хотелось побыть.

В рядах убегающе-ровных
Фонари прорезали туман.
На лицах худых и бескровных
Оскорбляло бесстыдство румян…

И вдруг эта робость походки
И смущенная нежность лица.
И вид удивленный и кроткий,
И в ушах два большие кольца…

Я верил тогда, что я молод
И быть тоже счастливым могу…
Был ветер и режущий холод.
Проходившие были в снегу.

III. БЕЗНАДЕЖНОСТЬ

Снег серебристый, душистый, пушистый.
Санок искрящийся бег.
Серое небо пустынно и мглисто.
Падает медленный снег.

Весь изнемогший, как люди продрогший,
Месяц томится вверху.
Снег, на губах от дыханья намокший,
Тает в пушистом меху…

Мрак и ненастье. И безучастье.
В грудь безнадёжность впилась. –
Хочется счастья. Как же без счастья?
Надо ведь счастья хоть раз…