именно он стал центром феномена, возникшего на яхте айри Йенхо!
– Госпожа Хэйн посещала яхту, – негромко сказал Риан, погружая зал в абсолютную тишину. – Да, именно так. Достаточно просто совершить полет с Хьёртта до яхты при близком прохождении последней относительно планеты… Вожак Даур любезно предоставил для охраны сознания членов миссии наиболее опытных обладателей дара снавей. Декан Тиэрто подключил к делу айри, все прошло штатно. Полагаю, он готов нам рассказать о феномене.
Тиэрто кивнул помощнику – и на стол был поставлен небольшой кофр. Декан его открыл, порылся в недрах, изучая замешательство Совета, и извлек темный неровный камешек формы, близкой к шарообразной. Достал из кармана второй, очень похожий.
– Черный кремень, – уверенно сообщил он. – Этот, с меткой и в консервирующем слое упаковки, – с яхты. Второй по моей просьбе неделю назад подобрали на осыпях близ входа в долину Черных Клыков. Оба объекта по свойствам настолько близки, насколько это и должно быть у породы общего происхождения.
Зал вздохнул и снова замер. «Декану нравится впечатлять», – прищурился Йялл, оценивая произведенный шок и его последствия для членов Совета – тотальную немоту и столь же общее внимание. Тиэрто выдержал красивую паузу.
– Я, ан-моэ рода айри, с некоторым недоумением признаю: в течение десяти лет один из выдающихся ученых моей расы допускал необоснованное и просто… вздорное предположение о чуждом, внешнем для нашей солнечной системы, происхождении объекта. Чем бы ни была обнаруженная в Черных Клыках черная сфера, описанная ан-моэ Йенхо, – вас знакомил с его рассказом Риан – она не содержала внутри материальных тел. Это мы тоже проверили.
– Но – как? – тихо удивился председательствующий на Совете директор Академии. – Мы все наслышаны о сложном эмофоне, исключающем проникновение в долину.
– Нас пропустили, – предположил Тиэрто. – Скорее даже пропустили Хэйн, она наставница Сати и явно вплетена в настройку того, что нам пока непонятно и считается объектом. Вторая область аномалии, окружающая яхту, утратила эмосоставляющую. Приборы позволяют различать ряд искажений – магнитных, гравитационных и иных. Но угрозы для жизни и здоровья они не представляют в силу своей ничтожности. Можно сказать, пусть это и звучит странно: мы достигли некоего уровня взаимодействия с тем, чего пока не понимаем. Очевиден новый вопрос: если я держу в руке кремень, просто кремень, то что же активировало десять лет назад создание феномена на яхте?
В креслах зашевелились и охотно подтвердили правильность вопроса. Риан выбрал крупную ягоду клубники, окунул в сливки и передал Сати.
– Ан-моэ Йенхо воспринял наличие сферы и взаимодействовал с ней. Имел место прямой контакт его организма. Рука пересекла некий контур сферы. Камень был поднят с грунта, бессмысленный камень. Метку или нечто схожее с ней нес с тех пор на себе сам ан-моэ. Феномен отслеживал его, пока не получил понятное продолжение прерванного взаимодействия… так я полагаю. Новым этапом для контакта стало прибытие пяти модифицированных зародышей на яхту. С тех пор, видимо, объектом внимания феномена является Сати, ребенок с массой скрытых талантов. Например, в два года, удивительно рано, она научилась настраиваться, пусть и бессознательно, на своего наблюдателя. Само собой, все сказанное малонаучно, это мои стариковские бредни.
В зале зашептались. «Бредни» Риана тут хорошо знали. И ценили. Айри чуть прищурился и повернулся к Сати:
– Остается рассказать в точности, что ты ощущала, отправляя Рика вдогонку за Лорри. Мы уже прочли отчет, но слов он не отменяет.
Йялл сердито скопировал прищур учителя. Не отменяет! Если как следует рыкнуть – отменит. Но взаимодействие и сотрудничество, так некстати демонстрируемые людьми, предполагают ответные шаги. Только почему их должна делать Сати?
– Я помню твой вопрос, – отозвалась сестра, двигаясь ближе к Риану и глядя в его спокойные лучистые глаза. – Ты просил подумать, еще когда звонил мне на Хьёртт, прямо перед нашим вылетом. Это было и во мне, и вне меня. Оно часть меня, я все же так полагаю. Оно спит, но порой просыпается. И тогда я делаю странное. Не знаю как. Оно знает, а я для него вроде малой общей памяти, оно берет нужное, когда справляется: ему непривычно так брать. Я долго думала, вспоминала. Искала, как бы пояснить… Оно меня читает целиком. Так читает, что прямо выворачивает в чуждость, совсем темную и пустую. Когда Рик ушел и семья Горр его не ощущала, оно вело процесс и оно читало через меня систему координат их сознаний. Я знаю, что это делало оно: я бы так не смогла. Я даже не помнила себя, минут пять пропало из памяти, мы с Йяллом считали и проверяли.
– Сейчас оно спит? – предположил Риан.
– Совсем не ощущаю. Может, сгинуло, ушло? – понадеялась Сати. – Потому что мир чуть-чуть похуже стал восприниматься, потусклее.
– Вряд ли ушло. Йялл, запись ваших размышлений готова, у тебя? Хорошо, мы ее немедленно изучим. Сати, у тебя есть вопросы к Совету? Нет. Йялл, ваше с сестрой «мы» тоже не находит повода для вопросов?
Проще простого качнуть головой и отдать сделанную вместе с сестрой работу. Порадоваться: сейчас отпустят. Не так уж страшен Малый Совет, как его представляла Сати. Потому что «стариковские бредни» Риан согласился излагать лишь при условии фактического контроля за ходом мероприятия… Это Йялл знал заранее и теперь молча, но от всей души благодарил, касаясь сознания учителя.
– Сати, спасибо, – улыбнулся Риан. – Вас проводят на крышу, там ждет мобиль. А мы займемся скучным делом. Параметры феномена сняты в динамике, модель стая подготовила идеально, можно начинать строить общий поиск. Но это – взрослое, научное и достаточно долгое занятие. Иди. Завтра я расскажу, что мы найдем.
Йялл ощутил тепло радости сестры, исполнившей важный долг перед стаей и Советом, получившей право на отдых. Ведь здесь, в зале, под множеством взглядов, даже под прикрытием широкой спины брата – тяжело дышать. Изучают, боятся, подозревают, прикидывают степень полезности, продумывают пути для знакомства и привлечения к работе, даже брезгливо опасаются: не человек и даже не айк, невесть что. Взрывоопасное. Такое надо изолировать, и понадежнее…
Сати покинула зал почти бегом. И по-настоящему бегом поднялась по узкой служебной лестнице на плоскую крышу. Ларх в парадной форме инспекции выглядел продолжением праздника, шумящего внизу, на площадке перед зданием. И был он светел душой, и не грызли его сомнения по поводу взрывоопасности детей, тем более таких. Родная сестра напарника! Почти член семьи.
– Вперед! – решительно потребовал Ларх, указывая рукой в салон. – Я все же теперь старший инспектор, второй день привыкаю к званию. Отвечаю за безопасность парада, должен вернуться немедленно, едва отвезу вас. Адрес не изменился, все по плану?
– К Лоцману, – важно сообщила Сати. – Он болеет, надо навестить. Вдруг я ему полезна? Я умею лечить, у меня способности. Тайя сказала. И Хэйн тоже, я с ней работаю.
– Ты серьезный человек, уважаю, – похвалил Ларх, поднимая мобиль и направляя в сторону пригорода. – Эх, жаль, я больше не напарник Йялла… На кой мне сдалась эта карьера? Мы, люди, неисправимы. Лезем вверх, но страдаем всю жизнь по тому, от чего отказались вполне добровольно. Я упустил всю историю с Кроном, не участвовал в самом эффектном задержании в истории Релата. Инспекторский конь и его боевое применение! Это сила. Дверь со следами копыт уволок Борх. Вот ловок, правда? Раньше меня догадался ее установить в музее инспекции. Обскакал, можно сказать…
Сати слушала треп инспектора и хихикала. И умиротворенное молчание брата – Йялл знал – она тоже читала. Привыкала к здоровой детской обыкновенности себя, любимого и защищенного ребенка стаи, без всяких Узоров и феноменов. Спят чудеса, столь важные взрослым, и пусть спят, так даже лучше.
Ларх посадил мобиль у ворот конюшни, коротко попрощался и улетел. Йялл подналег на дубовую створку. Показалось, что сейчас, как и в прошлый раз, в проеме возникнет голова огромного коня. Его темный глаз с подозрением изучит гостей: не несут ли хозяину дурной вести, не затевают ли чего скверного, с лошадиной точки зрения? Но Лоцман не выглянул, он стоял посреди двора и гостями не интересовался. Голова склонена к самым копытам, сложно вывернута: так удобнее следить за происходящим.
– Пыльный гад твой хозяин, Лома, – вещала Норма, выглядящая для Йялла совсем незнакомо – одетая в рабочий костюм конюха, с хвостом волос и без всякого макияжа. – Пыльный гнусный жадный гад. Копытный флемс нам не дает. А как мы можем жить с такими копытами? Не блестят они без флемса, да… Но ты забей, я не тупая, сама уволокла. Там не замок – одна видимость, а меня Лорри учила… Опять же вреда от флемса нет, я прочитала, зря этот гад вчера треп развел. Типа тема – я тупая и не проверю, типа Среда не по моим силам… Меня Лорри учила! Щас мы полную полировку, втыкаешься?
Конь изогнул мощную широкую шею еще сильнее, кося глазом на свои стремительно глянцевеющие копыта, на вычесанные идеально, до последней волосинки, мохнатые ноги – и на склоненную макушку Нормы. Принюхался, полез игриво жевать ухо. Женщина захихикала, не мешая хулигану.
– Лома молодец, Лома любит свою подружку, – ворковала Норма, полируя бархоткой радужно блестящие копыта. – Лома самый лучший. Отпадный… И хозяин у него отпадный… И я тоже буду отпадная, когда тут освоюсь.
– Привет, Норма, – сообщил о своем прибытии Йялл. – Я сестру привез. Она ни разу не сидела верхом на коне.
– Хе… это плохо, но поправимо. А я вот сидела однажды, отпадная тема, – мечтательно вздохнула Норма, завершая полировку и тяжело разгибаясь. Хлопнула коня по шее. – Сати, это
