уважает. Тапки я за ним понесла – надо же, забыл, рассеянный. А в квартире дубак, на полу каминчик переносной – светит да не греет. И окна, окна, окна!.. Владислав первым делом деньги стопочкой на трельяж положил, флакончиком сверху придавил, даже не улыбнулся. Я думала, жадничает, а он даже чая пить не стал – так, посидел чуть-чуть для порядка.
– У меня, – говорит, – заказ новый, важный, – и кашляет в кулачок, краснеет. Все гениальные люди стесняются и, чуть что, в краску. – Я один его сделаю. Решил.
И вскочил сразу же, засуетился, понял, что я от таких его решений в восторг не приду, и опять смутился. Я так думаю – меня обижать лишний раз у него в голове-то не было. Десять лет работали…
Ушел. Все из рук валится. Делать ничего не могу. А что – откажется от меня, папа-то по-прежнему в своем кресле главным редактором сидит. Это, конечно, правда, что писателем за один день не становятся, но кто его знает – сорок лет мужику – а может, он все это время учился? Откуда мне знать? И главное, что мне-то теперь делать?! Когда стиль, манера, подача – все до мельчайшей черточки выверено?! Серии заказаны! Материал собран…
Напишет он – как же, видели! Да у меня одних только архивов столько набрано, что он закопается в них вместе с очками, а все равно без толку…
Разнервничалась, ночь из угла в угол ходила. Курить и пить при моем имидже нельзя! А в фитнес клуб гламурно тоску разгонять – желания не было.
В общем, добра я ему не желала, но и разубеждать тоже не стала. Пока есть заказы, поработаю, а там Славка сам приползет. Быть такого не может, чтобы не приполз.
И точно: через месяц – звонок, потом и сам наведался, весь как побитый, даже жалко стало. Сначала все вокруг да около ходил, потом сознался. Перед Новым годом позвонила ему старая подруга – будто бы еще в школе вместе учились. И, судя по всему, его первая и единственная любовь. Ну, тогда понятно, ради такого дела и литература побоку.
Помню, как сейчас, сидит передо мной мой бедный друг, чай у него в чашке давно остыл, а он и не замечает.
– Она совсем не изменилась, – говорит Владислав, – все та же, только еще нежнее, еще красивее… Я ее сразу же узнал, но не подошел, не решился…
«Ясное дело, с такими как он женщине всегда приходится первой делать шаг…»
– …Она тоже меня узнала. Мы погуляли, а потом обменялись телефонами. Она давно замужем… актриса…
Слава замялся, испуганно подняв на меня близорукие глаза, ведь знает, что я считай что всех мало- мальски проявившихся служителей Терпсихоры и Мельпомены, по крайней мере в этом городе, знаю.
– …Потом она сама мне позвонила… – Опять молчание. Слушаю его, а в голове одни покойники. Повествуху я еще вчера закончила, осталось вывести на бумагу и проверить, с орфографией беда. Одну кончила – а надо три. И тут он, сам того не подозревая, погнал мне сюжетец, да так, что я чуть за диктофоном в спальню не побежала.
Оказывается, дама явилась не просто так. И то правда, я бы тоже без особой надобности не сунулась, хоть и знаю Славку с незапамятных времен. Не любят таких женщины и все тут. Вот я – вроде в жизни с ним не ругалась – молиться на него могу, а замуж ни за что на свете. Разве что по приговору народного суда. За таких не выходят. И подружка его школьная неспроста заявилась, что-то у нее в семье не ладится.
– …Там такое деликатное дело, постороннему человеку нипочем нельзя довериться, – говоря это, Владислав потеет, хотя в комнате дубак, снимает и протирает клетчатым платком круглые очки. Жалко его. Я выношу на кухню остывший чай и наливаю свеженького, горяченького, но теперь добавляю туда немного отвара мяты и мелиссы – рецепт моего двоюродного братца, нервы лечит.
– Я, может, не вовремя… – Он пытается улизнуть, но я чуть ли не силой удерживаю его на месте. Этого еще не хватало, кто-кто, а я-то прекрасно понимаю, когда в воздухе только-только потянет жареным.
«Говори же ты, придурок, что я, зря на тебя столько времени убухала?! Колись!»
– …Понимаешь…
Слова из него надо клещами драть, рот аж перекосило с непривычки, но да я с живого с него все равно не слезу, не на ту напал.
– …Рита училась со мною в одной школе… в седьмом мы даже сидели за одной партой… вот…
«Ну что вот? Да не молчи ты, окаянный!»
– …Поэтому она и обратилась ко мне за помощью. В общем, один… один… тип преследует ее. Звонит, когда ему заблагорассудится, письма пишет с угрозами… вот…
– А от тебя-то она чего хочет? Ты ведь не частный детектив, не самбист какой-нибудь, чтобы рожу паразиту начистить, и вообще…
– Я… – Слава поднимает на меня удивленные и полные смущения глаза. – Я – писатель Владислав Шоршона. То есть, она думает, что все эти детективы написал я… Все так думают. – Он опять краснеет и начинает изучать плетеный коврик на полу, что я никак не могу ему позволить.
– Ну и что же из этого? Правильно – все думают – потому что мы так хотели, – ободрила я его. Странное дело, стоит Славе понять, что все идет по правилам, и он – вновь человек, если, конечно, эта рабская осанка чем-то напоминает человеческую. Я смотрю на Шоршону и думаю, что учитель был прав – при столь незначительной внешности волей-неволей начинаешь искать в этом неказистом мужчине какую-то внутреннюю суть, свернутую по форме впалой груди и согнутых плеч пружину, которая раскроется однажды и потопит все в крови. Замечательный персонаж для психологического триллера с серией убийств. И все- таки в наших ледовитых условиях мужчины должны быть поактивнее…
– Ну, так что же? – не выдерживаю я. – Один мужик преследует ее. Что дальше?
– И она… она боится, что об этом узнает ее муж и вообще… родня, пресса, ты же в курсе, каково людям с ее профессией.
– Значит, к властям она обратится не может?
– Да. Дело очень деликатное: этот парень… – он делает большие глаза, – ее бывший любовник!..
«Боже. Я знала это с того самого момента, как он вошел. Вот морока-то со старыми интеллигентами!»
– … Она напугана и теперь уже ей нужна поддержка специалиста и…
– Друга, – заканчиваю за него фразу.
– Да. Да. Дело в том, что она всего боится, поминутно ей кажется, что он вот-вот вылезет из-под кровати, или что в комнату влетит через окно труп ее любимой собачки…
«Труп!» – Я с облегчением вздохнула.
– Конечно, до этого дело еще не дошло, слава богу, но жить в постоянном страхе, каждый день ожидать, что все станет известно мужу. Они так что-то подозревает…
– А что тут такого особенного? Ну, был у нее этот тип сто лет назад… подумаешь, большое дело. Может, муж и не среагирует.
– Если бы она давно уже сама призналась… объяснила что да как… А то, как же вот так сразу… Мол, извини – до тебя у меня был еще кто-то, но это не важно, – он начинает тараторить, раскачиваясь всем корпусом и махая руками. Невыносимый человек. – Но если это не бог весть что – как объяснить, что она все это время скрывала его угрозы?
– Ну, мало ли… Не поверила, не придала значения… – Я прошлась по комнате, все тело словно затекло и болело.
– Да, но это длится уже шесть месяцев.
– Полгода?! Тогда совершенно ясно, что этот подонок ничего не сделает. Шутить изволишь? Это же психология.
– Я тоже понимаю, что он не посмеет. Кстати, из твоих романов почерпнул. Но вопрос уже в другом, она живет в постоянном напряжении, что заметно всем вокруг. Муж строит самые нелепые предположения…
– Пуганая ворона куста боится.
– Не говори так, а то я уйду.
– Хорошо, не буду. Только объясни, чем же ты можешь ей помочь?
«Все-таки, я люблю Славку – шутка ли, только в его присутствии, да еще, может быть, с Павой я и могу оставаться самой собой. Вот горюшко-то. Все остальное время изображаю из себя «женщину-приз», хотя
