подыми, любые деньги пообещай.
Скандально-показательная, жестокая, чрезвычайно-беспрецедентная акция по уничтожению наркобазы с ее живой «начинкой», снятая во всей красе тремя телекомпаниями, транслировалась на многих телеканалах и стала самой главной новостью не только в России, но и на зарубежных телеканалах.
На следующий же день после серьезной накачки на утреннем совещании в Министерстве внутренних дел России, начальник оперативно-розыскного бюро полковник милиции Никита Майоров поехал в свой ЦРУБОП. Договорились срочно встретиться с коллегами из Управления федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков по Центральному федеральному округу в том же составе, – начальником оперативно- розыскного управления Василием Хабаровым и старшим опером по ОВД Степаном Григорьевым.
Хабарову тоже было не сладко: получил «по черепу» от своего руководства.
– Нам приходится констатировать, – развел он руками, – что все наши оперативные разработки разрешаются «летальным» исходом – благодаря этим «неуловимым народным мстителям»... Григорьев, ты все уже строительные специальности освоил?
– Еще не все, – ответил скромно Григорьев.
– Ну, и чего накопал? – недовольно спросил Хабаров.
– Я там больше по выносу мусора, – уклончиво ответил Григорьев.
На самом деле, дав крепкого пинка бригадиру, Степан, естественно, туда больше и не возвращался. А решил посвятить время семье, тем более государство задолжало у него на сверхурочных не один месяц его казенной жизни.
А на совещании так ничего конкретного и не решили. Тем более уголовные дела о таинственных поджогах, соединив их, взяла на расследование Генеральная прокуратура Российской Федерации.
Пять тысяч юных экстремисток, попирающих тоскливые законы «предков»
Родин решил отоспаться на новой квартире, которую снял, заплатив хозяину щедрый задаток. Он строго-настрого запретил ребятам без нужды выходить на связь. Изъятые деньги, а в сумке оказалось около миллиона долларов, он поделил на восемь равных частей, включая «отбывающего заключение» Приходько и вдову Грини Шевченко, которой постоянно, как закон, шла доля из «эксов».
Иван еще раз перетряхнул трофейную сумку, в надежде выудить еще что-нибудь интересное, и заметил, что у нее имелось второе дно, открывающееся «молнией» по кругу. Он тут же открыл и вытащил из потайного места «заначку» – плотно упакованный, запаянный в целлофан пакет. Разрезал его ножницами, но, увы, там оказались не деньги, а желтые, плотные, как пергамент страницы. Исписаны они были мелким бисером арабской вязи... И Ивана, как вспышка озарила: да ведь точно такие же пергаментные страницы он обнаружил в сумке старика-наркокурьера. Сам дед уже давно почивал среди гурий в своем мусульманском раю, а манускрипт с картами, схемами, планами местности, снимками наскальных надписей пылились в офисном сейфе Родина. В горячке акции возмездия Ивану недосуг было узнавать, кому предназначались таинственные письмена и документы.
Позже он показывал их специалистам-арабистам. И сошлись они в одном: манускрипт, безусловно, написан на арабском, и по некоторым лингвистическим особенностям можно судить о времени его происхождения: примерно в Х – XI столетии. Без специальных исследований точно датировать не представлялось возможным. Еще больше загадок вызвало содержание: по всему, это был фрагмент медицинского трактата, в котором описывались способы приготовления рецептов неких снадобий. Вся загвоздка была в том, что названия веществ, ингредиентов, трав, приводились большей частью на древнеарабском. А в период существования этого языка, как пояснили специалисты Ивану, арабской письменности, как таковой, еще не было. Но самое главное, трактат, обрывался, как говорится, на самом интересном месте. И вот теперь у Ивана, почти нет сомнений, в руках вторая часть древнего манускрипта, которая пришла по тем же афганским героиновым тропам.
Родин просмотрел все страницы и на последних обнаружил, что арабскую вязь сменили буквы древнегреческого алфавита. Что хотел передать автор, скопировавший в трактат послание античной цивилизации? Две части воссоединены. А может, есть и третья?
Измученный событиями и открытиями, Иван постарался уснуть, избавиться от безумного калейдоскопа вчерашней ночи, в котором фантастически смешались погоня, штурм стены, стремительная и жесткая ликвидация «духов» в «осином гнезде», смертельный оскал Файзуллы, адское пламя, бушующее в доме... Неужели все это сделал он?
В комнате был маленький телевизор, но Иван не стал смотреть теленовости, слушать нелепые версии и предположения об операции, которую они провели. У народа свое мнение, и народ был на их стороне.
Уснуть все же не удалось. Как только он провалился, потеряв ощущения, надрывно и требовательно ожил его телефон. Иван простонал с такой тоской и болью, будто его по приговору народного суда только что приговорили к бессрочным каторжным работам.
– Ну, кто это?!
Это был Приходько.
– Иван?
– Я!
– Меня освободили под подписку о невыезде! – радостно сообщил он.
– Поздравляю, – сказал Иван, хоть в этом почувствовав удовлетворение: его работа не прошла даром. – Ты откуда звонишь?
– С телефона-автомата.
– Правильно, – похвалил Родин. – У меня для тебя есть сюрприз.
– Давай, встретимся! – предложил Приходько.
– Извини, не сейчас, спать хочу, умираю... Ты там выспался на нарах, – не преминул подковырнуть Иван.
Виктор обиделся:
– Тебе бы там поспать, по очереди в три яруса...
– Извини, Витя. Позвони вечером, через шесть, нет, через семь часов.
И он отключил телефон. Но кошмары не отпускали его. Он ворочался, вставал, потом-таки включил телевизор. У Вадика Газюка был звездный час. Самая главная, эксклюзивная, неслыханная новость выпуска – здесь и сейчас! Помимо Газюка это событие бросились обсуждать комментаторы, эксперты, предсказатели, официальные заявители... Иван открыл прикупленную по дороге бутылку коньяка, выпил пару рюмок для успокоения, выключил телевизор, снова завалился на диван. «Лучшее средство от бессонницы – это женщина», – подумал он, засыпая. А вот женщины, теплобокой, ласковой, сисястой, с толстой попой у него и не было. Хотя, без сомнения, не менее тысячи, а то трех тысяч женщин в городе Москве, не раздумывая, согласились бы разделить с ним кров и кровать на долговременной основе. А если б узнали, каков он герой, то добавилось еще тысяч пять юных восторженных экстремисток, попирающих занудные и тоскливые законы «предков». В мыслях о женщинах Иван, наконец, провалился на тот глубинный уровень, в котором его сознание пульсировало киселеобразно, без проблесков и звуков, как в африканской пустыне в темную ночь.
Он проснулся вечером. Посмотрел на время: лег в двенадцать дня, а сейчас было восемь вечера. Иван взял телефон, посмотрел на не отвеченные вызовы. Их было три, явно от Приходько. По привычке глянул на время вызовов: первый – в 19.10; второй – в 11.15, и еще один в 19.20. Вызов в 11.15 ввел Ивана в ступор. Он пригляделся к дате, протер глаза. Сомнений не оставалось: он проспал беспробудно более суток. Таких «подвигов» он не совершал со времен безмятежной юности.
Но вместо того, чтобы позвонить Приходько, Родин набрал номер Наумова.
– Нарик, привет, как дела? Отдохнул? Ты говорил, у тебя есть еще наработки?
– Есть местечко. Сравнительно недалеко, – ответил без энтузиазма Николай.
– Ну, давай, наведаемся ночкой. Какое направление?
– Щелковское шоссе. Давай на выезде из Москвы.
– Хорошо, я обзвоню ребят.
Наркоту сливать в наркоманов, как в отхожее место!
