командовать ребятами? Смог бы я заменить Малька и Матафона на их местах? А они меня? Да они даже не знают, с какой стороны подойти к лошади. А вот меня Голубок понимает, доверяет мне. И я его тоже понимаю.
Мне нужно уважение ребят? А разве я не вижу, с какой завистью они смотрят на меня, когда я седлаю Голубка и с места посылаю его в галоп? Или как ловко я запрягаю его в бидарку, и как он слушается малейшего движения вожжей или моего голоса?..
– Никита, – сказал я. – Вот отсюда эти железяки надо убрать. Тогда я смогу поближе подвести Голубка.
– Голубчика, – смеется Никита и отдает своей команде распоряжение.
Когда мы с Голубком подкатили сеялку и копалку к дороге, тут уж распоряжаться стали главные стратеги.
– Димон, ставь их вот здесь, на узкое место. Эту длинную – ближе к канаве, а эту сбоку от нее. Навались, ребята!
В общем, баррикада получилась славная. Причем в самом толковом месте. Слева от дороги – непроходимый овраг, а справа – чистое поле, по которому без проблем атакующие прорвутся к ферме. Это вряд ли, как товарищ Сухов говорил.
То, что мы перекрыли дорогу только в одну сторону, никого не смущало. В другую сторону дорога далеко не вела. Она кончалась в поселке, который так и назывался – Крайний (мы как раз туда и ездили за «боеприпасами»). А за этим поселком начинались бескрайние плавни…
Когда я посмотрел на нашу баррикаду с фронта – мне даже зябко стало. Опрокинутые машины грозно ощетинились стальными зубьями. Тут и бронетранспортер задумался бы. И попер бы чистым полем. Что нам и нужно.
Когда мы закончили строительство оборонительного сооружения, подошел Атаков, сдвинув смешливо шляпу на затылок.
– Баррикада знатная, – сказал он. – Только смешная.
– Но грозная, – сказал Бонифаций. – Неприступная.
– Очень даже приступная: объехать ее полем только так.
– Что нам и нужно, – сказал Мальков. – Пусть едут полем – мало не покажется. У вас какой-нибудь мелкий мусор есть?
– Не понял. – Шляпа на нос, от удивления.
– Ну, труха какая-нибудь, сельскохозяйственная.
– Еще больше не понял.
– Ну что-нибудь такое мелкое, сухое, сыпучее. Чего вам не жалко.
– Шелуха подсолнечная пойдет?
– Класс! А ее много?
– Полмешка.
– Мало.
– Кукурузная кочерыжка, сухая. Полова, мякина. Этого добра навалом, если годится, возьмете на току.
– А полова и мякина это что за фишка?
– Ну, отходы. Когда зерно молотят, провеивают – остается всякая мелочь.
Мальков и Матафон переглянулись, покивали друг другу и сказали Никите:
– Обеспечьте нас этим стратегическим сырьем. В количестве четырех мешков.
– А зачем вам все это надо? – осторожно спросил Атаков.
– Минное поле оборудуем.
– Да… Это понятно… А когда вы уедете, я смогу ходить по этому минному полю? Хотелось бы знать.
– Откуда мы знаем? – они синхронно пожали плечами.
– И еще хотелось бы знать… Вот это сооружение, – Атаков указал на баррикаду, – когда вы уедете, я могу его разобрать?
– Мы не возражаем, – сказал Никита.
– Сами разберут! – возмущенно воскликнул Бонифаций и поправил на плече ружье – он так и ходил с ним по усадьбе. – Как миленькие разберут. – Брезгливо осмотрел наше дикое сооружение и выпалил: – Бред какой-то! – А ведь только что хвалил.
Действительно – бред. Если задуматься.
– Какие новости? – спросил Бонифаций Атакова.
– Новости? – Тот сдвинул шляпу на нос, усмехнулся. – Свежие. Например, телефон мне отключили. А мой мобильник, оказывается, Маркович утащил.
Все! Игры в войнушку закончились…
– Может, послать кого-нибудь в город за милицией? – предложил Бонифаций. – Огородами.
– Я как раз надеюсь, что дело обойдется без милиции.
– Вот даже так, да? – круто посерьезнел Бонифаций. – Но связь нам нужна.
– А что делать? Можно было бы скатать в город, купить мобильник, да я уверен – нам в город путь перекрыт. А связь нужна! Ох, как нужна!
– Связь будет! – твердо сказал Никита. – Матафон обещал.
Светило солнце, чирикали птицы и мычали на скотном коровы, сухо шелестели листвой разогретые тополя. Оксана мыла в конторе окна, и чистые стекла бросали вокруг солнечных зайцев. И у меня вдруг сжалось сердце, мне подумалось, что, может быть, уже завтра эти чисто вымытые стекла разлетятся в мелкие дребезги…
Атаков взял Бонифация под руку, и они пошли в контору. А я тут же уселся на скамеечку под окном и настроил свои локаторы.
– Я не думаю, что они начнут с физического устрашения. Большой шум им тоже не нужен.
– Наверное, – согласился Бонифаций. – Наверное, они для начала выставят свои требования.
– Скорее всего. Поэтому я не стану спешить с ответом, потяну время.
– В расчете на помощь со стороны?
– Да, от нашей милиции я помощи не дождусь. Она, скорее всего, придет с судебными приставами. Меня объявят банкротом и лишат всего имущества.
– Я очень рассчитываю на Оболенского-старшего. Он очень порядочный мент. И с большим влиянием.
Судя по голосу, Атаков усмехнулся:
– Вот только он очень далеко отсюда.
– Зато здесь его старший сын…
– Нас, кажется, подслушивают. – Атаков, даже на выглянув в окно, захлопнул его.
Да, нам нужно продержаться до связи с папой. А вот связи-то пока еще нет. Да и будет ли она?
Глава X
«ДАЕШЬ!»
Вголове у меня так и засели слова Бонифация: «Зато здесь его старший сын…» Что он этим хотел сказать? Что надеется на меня? А что я могу придумать? Вот если бы с нами был еще и младший сын Оболенского-старшего…
А младший Оболенский в это время вел свою войну. В одиночестве. В одном из последних писем он радостно сообщил мне, что Папа Карло вовсе не тот шахтер, который добывает уголь в шахте, а тот, который добывает деньги в… чужих карманах. «Но он, Дим, очень мелкий жулик, а вот скоро прилетит очень крупный жулик Жорик, и они тут такое ограбят! Но вот фиг им!»
Это сообщение не очень меня встревожило. Наверное, потому, что все-таки рядом с Алешкой были Митек и майор Максимкин со своим отделением. Да и что там, в этих Пеньках, можно «такое ограбить!» Тачку у бабки Лиды?
Но что-то в Алешкином письме мне не понравилось. Какое-то напоминание. Будто он сообщил мне о том, что я когда-то знал, но забыл. А может, не о том, а о ком? Точно! Жорик! Вспомнил я одного Жорика. Который ранил Митька и которому папа обещал настучать по тыкве. Да вряд ли это тот самый Жорик. Их везде полно. Вон даже у Собко помощник – Жорж. Стоп! От Жоржа до Жорика совсем ведь недалеко. Зато
