Черет тоже завозился. Добавил в сердцах:
– Этот человек, наверное, колдун. Откуда он узнал про нас с тобой?
Берко и сам подозревал наместника в колдовстве. И, услышав слова Черета, поежился. Одно дело – рассказывать страшные истории в компании сверстников или пугать боязливых сестренок, и совсем другое – самому оказаться в страшной сказке.
– Ты с ним говорил? – нетерпеливо спросил водовик.
– Да. Только не я с ним – это хозяин мне отдавал приказания. Велел... объяснить тебе, что ему нужно, – вспоминая холодные глаза Стригура, с трудом выдавил мальчишка. – Ты ведь и сам уже догадался: он... откуда-то узнал, что ты учишь людей находить клады. Считает, ты любого можешь научить...
– Так скажи ему, что я ничему людей не учу – всего лишь избавляюсь от одолень-травы. А что она в человеке разбудит, от меня не зависит.
– Я... говорил. Только он не слушает. Требует, чтобы ты подчинился. Черет, эта... одолень-трава, она уже сильно в тебе разрослась? Скоро нужно будет от нее избавляться?
– Скоро, – Черет помолчал. Заметил с отчаянием:
– Он все предусмотрел и очень хитро подстроил, этот колдун... И зачем ты пошел к нему на службу?
– А меня никто не спрашивал, – обиженно буркнул друг. – Наместник приказал отцу, тот и отдал. В счет долга.
– Долга, – повторил Черет. – Везде долг, долг, долг. Но я все равно не понимаю... Ну, «научу» я какого- нибудь человека. Чему? Ведь в каждом просыпается свой дар, заранее не угадаешь. А дальше что? Когда во мне больше не будет одолень-травы, что сделает этот... наместник? Он меня отпустит?
– Нет, – то, что Стригур не отпустит водовика, Берко знал точно.
– А что тогда?
– Думаю, заставит тебя снова проглотить семена одолень-травы: он уже послал за ними людей.
– Ты рассказал? – голос Черета кольнул неприязнью.
Берко невольно отодвинулся подальше, ухватившись за край настила. Почувствовал, как глаза наполняются слезами. Слишком несправедливым было все происходящее.
– Не плачь, – примирительно заметил водовик. – Он все равно как-нибудь узнал бы. От тебя или от меня. Мне даже хочется сделать все, как он приказывает, а потом посмотреть на его лицо. Когда он поймет, что никакие клады этот человек не отыщет. Кстати, ты не знаешь, кого он выбрал?
– Господин наместник сказал, что начнет с меня, – Берко глубоко вздохнул, пытаясь прогнать минутную слабость. Но слезы все равно потекли. Он торопливо вытолкнул из себя:
– Это не я сказал про одолень-траву, он уже знал. Я всего лишь подтвердил. Он еще смеялся: «Если водовик тебя не одарит, то через пару дней лопнет, как перезрелая ягода». Я не хочу, чтобы ты лопнул.
Тонкая ладонь Черета легла ему на колено:
– Ну, что ты? Это я сам виноват. Тебе сейчас передать одолень-траву?
– А что для этого нужно?
– Ничего.
– Нет, погоди. Давай, я скажу ему... господину наместнику, что ты можешь это делать только на свободе. У реки. А то он никогда тебя отсюда не выпустит.
– Давай.
Берко показалось, или водовик взглянул на него с благодарностью?
– Черет, – осторожно спросил он, – а если бы ты отдал мне долг, тогда, летом, что я получил бы от тебя?
– Не знаю. А чего бы ты хотел?
– И я... не знаю. Что ты можешь?
– Найти что-нибудь, если это было потеряно в воде, – медленно стал перечислять Черет: – Еще – заговорить твое тело, чтобы ты не мог утонуть. Или подарить тебе умение находить воду даже там, где она прячется глубоко в земле. Если бы ты был взрослым, мог бы познакомить тебя с водяницей...
Он помолчал и добавил неуверенно:
– А больше, наверное, ничего.
– Значит, освободить ты меня не сможешь? – упавшим голосом уточнил мальчик.
– От... колдуна? Нет, этого я не могу. А ты бы мог отпустить меня? Это очень просто. Нужно только сказать: «Я прощаю тебе долг»...
– Нет! – Берко вскочил. – Даже не проси.
И заколотил в дверь, вспомнив, как наместник ровным, спокойным голосом перечислил, что сделает с его родными, если тот отпустит водовика. Слушать было настолько жутко, что он чуть не заткнул уши.
Сзади Черет позвал: «Берко!». И еще раз. Паренек не оборачивался, продолжая стучать. Наконец, снаружи отодвинули щеколду, дверь со скрипом приоткрылась. Берко выскочил, моргая от слез и яркого солнца.
– Он согласен? – рядом возник Стригур.
