Том 2. Стихотворения

Я вижу белый храм Весталок.

Их не встревожит зов ничей,
Им Ночь моления внушает,
И взор фиалковых очей
В себе бездонность отражает.

И быстро, быстро, быстро — я
Несусь мечтою к ним, предельным,
В лесной пустыне Бытия
Забвенье пью фиалом цельным.

Хрустально-серебристый

Звуки лютни в свете лунном,
Словно сказка, неживые,
В сновиденьи многострунном
Слезы флейты звуковые.

Лики сонных белых лилий
В озерной зеркальной влаге,
Призрак ангелов, их крылий,
Сон царевны в лунной саге.

Опалово-зимний

Легкий слой чуть выпавшего снегa,
Серп Луны в лазури бледно-синей,
Сеть ветвей, узорная их нега,
Кружевом на всем — воздушный иней.

Духов серебристых замок стройный,
Сонмы фей в сплетеньях менуэта,
Танец блесток, матово-спокойный,
Бал снежинок, вымышленность света.

Голубовато-белый и красновато-серый

Голубовато-белый и красновато-серый,
В дворце людского мозга два цвета-вещества.
Без них мы не имели б ни знания, ни веры,
Лишь с ними область чувства и наша мысль жива.

Чрез них нам ярко светят душевные эфиры,
Напевность ощущений слагается в узор.
В дворце людского мозгa играют скрипки, лиры,
И чудо-панорама струит просвет во взор

Во внутренних чертогах сокровища без меры,
Цветут, пьянят, чаруют — не день, не час, века —
Голубовато-белый и красновато-серый
В дворце людского мозга два странные цветка.

Белый

Нарцисс, восторг самовлюбленности,
До боли сладостные сны,
Любовь — до смерти, до бездонности,
Всевластность чистой Белизны.

Нарцисс, забвенье жизни, жалости,
Желанье, страстность — до того,
Что в белом — в белом! — вспышка алости,
Забвенье лика своего.

Нарцисс, туман самовнушения,
Любовь к любви, вопрос-ответ,