Джиму нужно было правильно выбрать направление. Ведь должен же быть отсюда какой-то выход. Он побежал, огибая карусель. Чьи-то ослабевшие пальцы хватали его за плечи. Он видел и других всадников, и еще будочки, и глубокие тени, плясавшие в отблесках пламени. Джим не знал, куда бежать, любое направление могло завести в тупик. Джим оглянулся.
Боксера он увидел за каруселью, но Сэйерс еще не заметил его. Он стоял, сжимая в руке нож и наблюдая за проносившимися мимо всадниками. Если бы Джим мог раствориться в темноте, пока его не обнаружили, может быть, ему удалось бы ускользнуть.
Несколько всадников на карусели зашевелились. Они поднимали руки, чтобы указать на него. Джим повернулся и кинулся бежать.
Далеко впереди он увидел свой последний шанс.
Она сидела, скрестив ноги, в стеклянной будочке. Пыль не коснулась ее восточных одежд, но цвета их поблекли. «Автомат, который знает все» — было написано у нее над головой, а внизу значилось: «Ответы на все вопросы». Дыхание Джима затуманило стекло будочки, когда он привалился, чтобы задать свой вопрос.
Вблизи было заметно, что ее бледная восковая кожа покрыта сеткой тонких трещин.
— Это карнавал душ, — мысленно сказала она ему. — Пути назад нет.
По ее щеке скользнула хрустальная слеза. Оказалось, что глаза у нее голубые, почти фиалковые.
Две руки схватили его за плечи.
— Джим! — Линда встряхнула его. — Джим, что ты здесь делаешь?
Не было ни карнавала, ни карусели. Никакого пламени тоже не было, только мигающие красные отблески сигнального огня, обозначавшего конец пирса. Они проникали сквозь дыры в крыше аркады. Когда Джим и Линда двинулись назад, к воротам пирса, эти отблески помогали фонарику Линды рассеивать тьму вокруг.
Какое-то время Джим молчал, и Линда не торопила его. Он был смущен, сбит с толку, но больше всего — напуган. Ворота были открыты. Проволока, скреплявшая их раньше, была размотана и висела поросячьими хвостиками. Джим почувствовал, что его ладони горят от порезов, наверное, он получил их, когда возился с проволокой.
Они шли мимо фонарей набережной. Линда крепко и уверенно держала его за руку. Ветер с моря нес брызги пены прочь в темноту. Джим вдруг понял, что не знает, сколько сейчас времени.
— Я ждала тебя почти два часа, — сказала Линда. — Все ломала голову, куда ты мог пойти.
— Как же ты нашла меня?
— Я пришла к тебе домой, все двери были распахнуты. Я поняла: что-то случилось. Джим, я прочитала твой дневник.
Должно быть, она почувствовала, как он напрягся, потому что тут же добавила:
— Извини меня. Я не хотела шпионить, но я не знала, где мне тебя искать. Ты, наверное, сердишься на меня?
— Нет, просто я оказался в дурацком положении.
Вскоре Джим заметил, что они удаляются от Дома на Скалах и вообще от города. В сотне ярдов отсюда набережная заканчивалась и переходила в песчаные дюны, покрытые осокой.
— Куда мы идем? — спросил он.
— Подожди немного, потом все увидишь, — ответила Линда.
Она снова включила фонарик, когда они с набережной спустились на песок. Джим хотел было в последний раз оглянуться на пирс, но удержался. Он прекрасно знал, что именно там увидит: маленькую фигурку Гранди на огромном расстоянии. Полы его пальто будут медленно развеваться. По бокам — две собаки неизвестной породы, темные, как пантеры.
Джим оглянулся. У пирса никого не было.
Похоже, Линда знала, куда идет. Джим шел за ней и не задавал никаких вопросов. Кругом стояла тишина, даже шум моря еле долетал сюда. Вокруг торчали бутылки и банки, застрявшие в песке, словно обломки кораблекрушения в Саргасовом море. Иногда попадались деревяшки, выброшенные морем на берег, они отбрасывали зубчатые тени.
Джим и Линда достигли дощатого настила. Щелястый помост вел с пляжа к темной купе деревьев, что стояли в четверти мили от полосы прибоя. Чем дальше они уходили от берега, тем болотистее становилась земля. Между досок настила пробивалась осока. Они миновали большой деревянный щит, но что на нем было написано, Джим в темноте не рассмотрел.
Под деревьями была расположена закрытая на зиму площадка для домиков-фургонов. Судя по всему, никто за ней не присматривал. Фургоны были большие и новые. Вокруг каждого был огорожен участок земли, иногда попадались сарайчики. Пока Линда разыскивала нужный им фургон, луч фонарика осветил два или три домика, окруженные альпийскими горками и штакетником. Джим встревоженно оглядывался, ожидая услышать окрик сторожа, лай собаки или увидеть внезапно вспыхнувший свет. Но кругом стояла мертвая тишина.
— Иди сюда, — сказала Линда и отперла какую-то калитку.
Джим пошел за ней. Линда перевернула мусорное ведро, стоявшее у дверей, и достала из-под него ключ, которым открыла дверь.
Похоже, Линда хорошо здесь ориентировалась. Пока Джим закрывал дверь, она повернула газовый кран, и через мгновение теплый свет вспыхнул в газовом обогревателе.
Джим на секунду зажмурился. Он очутился в большом и роскошном фургоне. Для фургона он был даже слишком велик, скорее напоминал шикарно обставленные апартаменты.
— Он принадлежит Приорам, — объяснила Линда. — В сезон они его сдают.
— Они знают, что мы здесь?
— Ким сказала, что мы можем приходить сюда, если захотим.
— Но почему?
Линда заколебалась, не зная, что сказать. В том, как она посмотрела на Джима, не было ни поощрения, ни осуждения. Она просто старалась понять его.
Прочесть его мысли. Его мнение о себе она уже прочла в дневнике.
Она нашла его снаружи, в предрассветной тьме и тумане. В сарайчике рядом он обнаружил бутыль с дезинфицирующим раствором «Эльсан» и теперь разбрызгивал его вокруг фургона. Еще немного — и круг, опоясывающий дом на колесах, сомкнется.
— Джим! Что ты делаешь?
— Это от собак, — объяснил он шепотом. — Они не найдут нас, если убить запах.
— Никаких собак здесь нет, Джим. Тебе опять привиделся кошмар.
Он остановился. В бутыли осталось совсем немного жидкости. Линда стояла в дверях домика, накинув на плечи одеяло. На Джиме было пальто. Но до этой минуты он не замечал холода.
Здесь и сейчас никаких собак не было. Он сказал:
— Опять я делаю что-то не так?
— Нам обоим досталось, — сказала Линда. — Иди в дом.
Линда снова заперла дверь, но прятать ключ не стала. Они сбросили пальто и одеяло на пол и поскорее забрались в постель, чтобы согреться. Газовый обогреватель горел, включенный на самый минимум.
Линда уютно устроилась, положив голову Джиму на грудь. Одной рукой она обняла его, словно защищая. Они помолчали.
Потом Джим спросил:
— Что ты хотела мне сказать?
Линда уже засыпала.
— Ты про что?
— Утром. Ты хотела мне что-то рассказать.
— Только не сейчас. Пожалуйста, Джим.
Он не настаивал. Через несколько минут она уже ровно дышала во сне. Сквозь занавеску начинал
