Джим понимал, что выглядит непроходимым тупицей, но ничего не мог поделать. Собаки не собирались вредить ему, во всяком случае, пока. Если бы здесь находился Бруно, ситуация была бы иной, это Джим понимал.
Сибирячка подошла к нему. Он отпрянул было назад, но спина и так уже упиралась в стену. Собака приблизилась к нему и потыкалась носом в руку.
В следующую секунду мир вокруг Джима взорвался.
Он мгновенно все понял: это была вспышка, краткая невероятная вспышка контакта с другим интеллектом, необратимо измененным с помощью ЭПЛ, разрушенным так основательно, что он почти превратился в свою противоположность.
Больше того, Джим смотрел в одинокое зеркало, из которого на него глядели его собственные испуганные глаза.
Сибирячка терпеливо ждала. Джим встал, чувствуя, как одеревенело все тело, как оно ноет после удара. Теперь он знал, чего они добиваются. На мгновение у него возникло странное ощущение, словно его кости соединились между собой в иной скелет, а кожа стала, как неудобный костюм, тесно упаковавший мокрую шерсть, но потом это прошло. Сибирячка шла за ним до самой двери.
На этот раз он внимательно осмотрел люк, через который подавался корм. Тощая собака, настроенная решительно, смогла бы пролезть сквозь него. Он толкнул люк, но сдвинул его лишь на четверть дюйма. Бруно укрепил засов, примотав его проволокой. Пользоваться люком в таком виде было нельзя, но, похоже, Бруно это нимало не беспокоило.
Когда Джим сел на пол и попытался выбить крышку люка ногами, Сибирячка отошла в сторону. Он понимал, что не в состоянии сбить висячий замок, но крышка люка начала поддаваться, проволока слетела с третьего удара, люк он выбил с шестого.
Первой вперед кинулась Сибирячка. Перед тем, как выскочить в коридор, она обернулась и взглянула на Джима. Ее глаза сияли голубым светом, переходившим в фиалковый.
За ней следом потянулись гренландские собаки. Они вели себя спокойно и организованно, словно их действиями руководил единый разум. Джим вздрогнул, глядя, как они протискиваются в коридор, он понимал, что остальные собаки терпеливо дожидаются в проходе, пока вся команда будет в сборе. Он содрогнулся, потому что знал, что за этим последует.
Для Джима люк был слишком мал. Но сквозь отверстие Джим рассмотрел, что ключ от висячего замка Бруно положил рядом с высохшими мазями и антисептиками на доморощенную полку, которая висела на противоположной стене коридора, напротив двери. Джим попытался дотянуться до ключа, но полка висела слишком высоко. В конце концов ему удалось раскачать ее, она свалилась рядом с дверью, содержимое рассыпалось неподалеку, так что Джим смог дотянуться до ключа.
Бруно стоял в операционной. Они ему велели… Что же они велели? Он стоял у операционного стола, прижав руку к голове, в которой царил хаос, мозг отказывался решить эту задачу после долгих леденящих месяцев, когда время почти остановилось, а главным событием дня был поход к раковине, чтобы отлить. Они велели ему… Что-то насчет англичанина. Надо было замести какие-то следы и ликвидировать доказательства.
Наконец он вспомнил.
Он пошел к шкафчику с лекарствами, широко распахнул дверцы и начал выгребать содержимое полок, пузырьки падали на длинный рабочий стол, находившийся внизу. Потом локтем он сгреб всю кучу вдоль стола к раковине, стоявшей рядом. После этого все пузырьки, бутылочки и коробочки он кулаком начал превращать в кашу из картона, жидкости, порошка и стекла. Из кулака заструилась кровь, Бруно пустил холодную воду, чтобы смыть ее. Потом пошел к следующему шкафчику и начал все сначала.
Теперь он озадаченно приостановился. Почему так болели руки? Может, он делает что-то не так?
Дай-ка вспомнить, что они ему говорили?
Пока он стоял и размышлял, сзади на него налетело нечто, размером и весом напоминавшее шкаф. Падая под тяжестью гренландской собаки, очутившейся у него на плечах, лицом он заехал в стеклянную дверцу полки, глаза наполнились осколками стекла, он ударился подбородком о край стола, силы покинули его, он еще пытался ухватиться за что-то и удержаться на ногах, но из этого ничего не вышло.
Время опять остановилось.
Они все вцепились в него и вытащили на середину комнаты. Гренландская собака по-прежнему сидела на плечах, другая прокусила руку и трепала ее, как тряпку. Гренландская собака мягко жевала, не прокусывая, его затылок, и тут Бруно сковал опустошающий спазм ужаса: он понял, чего она хочет. В ту же секунду челюсти собаки сомкнулись с силой парового пресса, зубы скользнули, как ножи, вдоль шейных позвонков, впиваясь в спинной мозг.
Его тело умерло, но мозг продолжал работать. Левый глаз еще что-то различал в кровавой пелене, и этим глазом он увидел, как во все стороны полетели куски мяса и кожи.
Кто-то закричал как ребенок. «Кто бы это?» подумал он.
Что они такое приказали ему?
Раздобыв ключ, Джим услышал, как закричал Бруно.
Крик не смолкал, пока он вставлял ключ в замок, вопли продолжались, когда он несколько раз тщетно пытался повернуть ключ в замке. Ему приходилось так выворачивать руку, что действовать ею он почти не мог. Немного передохнув, он начал все сначала. Бруно еще кричал, когда Джим отпер замок, но когда Джим открыл дверь, крики уже смолкли.
Джим добрался до операционной, навстречу ему выбегали собаки. Они бежали в строгом порядке, залитые кровью и удовлетворенные, он отпрянул к стене, чтобы пропустить их.
Джим пытался не смотреть на Бруно, но это было нелегко. Куски его тела валялись по всей комнате. Плитки на стенах были забрызганы красным, пол покрывали куски кожи и волосы. Дубинка лежала там, где Бруно оставил ее — на краю операционного стола. С того места, где он стоял у раковины, когда собаки напали на него, он не смог дотянуться до дубинки, а без нее его власть над ними кончилась.
Из крана все еще текла вода. Джим удостоверился в том, о чем он и так уже подозревал, потом вышел. С него было довольно. Он присел на корточки у стены в коридоре и постарался глубоко дышать, чтобы справиться с приступом рвоты.
Бруно выгреб все, не только пузырьки с эпетелином, но и все остальные препараты компании «Ризингер-Жено». Он сбросил их в раковину и раздавил, смыв полученный коктейль под струей воды. Не осталось ни одного лекарства, только битое стекло и пустые коробки.
Джим устало поднялся на ноги и пошел отыскивать, чем можно накормить собак.
Мишлен просматривала черновик своего итогового отчета, когда услышала, как что-то скребется поблизости. Крысы, подумала она и, не удержавшись, вздрогнула. На днях она вспугнула двух крыс, когда шла через лекарственный огород. Крысы были жирные, лоснящиеся, и очень шустрые, они юркнули под фундамент. Дважды она видела их во сне.
Черновик занимал всего два листка линованной бумаги. Приказ сворачивать работы пришел поздно, составлен он был в таких туманных выражениях, что ей пришлось читать между строк. Она сделала вывод, что проект «Октябрь» также прикрывается, но никак не могла понять почему. Возможно, на самом верху решили поменять направление исследований, а может быть, все предприятие было как-то скомпрометировано. Пожалуй, она не жалела об этом. Она так и не добилась никаких результатов за все время пребывания здесь. Не так-то просто будет раздуть отчет, чтобы он выглядел мало-мальски достойно.
Она опять услышала, как что-то скребется. Звуки доносились из-за двери.
Открыв дверь, она увидела До Мина. Мальчика с ним не было, и целую минуту он скребся в дверь своими клешнями, пытаясь привлечь ее внимание.
— Идемте скорей, — встревоженно произнес он, не добавив больше ни слова.
Уже на полпути к палате, в которой проводились опыты с ЭПЛ, Мишлен услышала крики. В коридорах вдоль стен были разложены спальные принадлежности, но никто не спал. Испуганные лица выступали из мрака по обеим стенам коридора, пока До Мин и Мишлен спешили туда, откуда неслись эти вопли.
