шахмат.
– Ну надо же, – отреагировал Иван Польскаян.
– Воспользовавшись вашим приглашением на чашечку кофе, я взял на себя смелость позвать и Давида, чтобы познакомить с тобой, Иван. Надеюсь, ты ничего не имеешь против.
– Совершенно, – ответил шахматист, поднимаясь с места. Давид протянул ему руку и даже слегка поклонился.
– Очень приятно, – пробормотал он.
Иван взял юношу за плечо.
– Давай устроим тебе испытание, – сказал он. – Предлагаю тебе сыграть блиц.
Глаза у Давида стали как два блюдца. Он растерянно оглянулся на Себаштиану и дал увлечь себя в тот конец небольшой комнаты, где стоял шахматный стол.
– Давай проходи и садись, – сказал Орасио, обращаясь к Себаштиану. – Пользуясь тем, что ты здесь, я хотел бы пригласить тебя на презентацию моей книги в Доме студента в эту пятницу. Может, придешь?
– Конечно. Я не знал, что ты пишешь книги.
– Всего лишь несколько скромных соображений по экономике, достойных, по мнению редактора, книжного переплета.
– Трактат по экономике, одобренный министром и генеральным директором Банка Испании, – вмешался Альберто. – Не скромничай, дружище.
Орасио небрежно отмахнулся от него и вновь обратился к Себаштиану:
– Я почту за честь твое присутствие.
Племянник с улыбкой кивнул. После окончания Лондонской школы экономики Орасио Патакиола много лет проработал советником министра экономики Великобритании, стоял У истоков Европейского союза (тогда известного как Европейское сообщество) и усердно способствовал его становлению, выдерживая нелегкую борьбу на каждом этапе. Хорошо зная автора, Себаштиану не сомневался, что книга представляет огромный исторический интерес и заслуживает самых высоких похвал.
– Рассказывай, – велел Орасио, – как идут дела? Как твое расследование? Должен признаться, на последних собраниях нашего общества оно было главной темой обсуждений.
– Я вчера беседовал с доном Клаудио и ввел его в курс дела. Мы делаем успехи, но приходится признать, что все очень непросто. Впрочем, как обычно. Сюда я пришел, рассчитывая получить номер телефона дель Кампо, как мы условились утром. Хуан лечился в психиатрическом отделении госпиталя «Рамон-и-Кахаль», и мне хотелось бы расспросить о нем доктора.
Альберто подал ему чашку кофе.
– Орасио нам уже рассказал, что Эмилиано лечил Хуана. Почему он нам ничего не сказал?
Себаштиану пожал плечами и поведал им о желании Хуана скрыть факт своей болезни. На четвертушке листа бумаги Орасио написал номера телефонов дель Кампо – мобильного и рабочего, после чего любезно предложил Себаштиану свой аппарат, чтобы позвонить. Однако Себаштиану предпочел связаться с доктором позднее.
– Не знаю, насколько это важно, но в госпитале «Рамон-и-Кахаль» происходят странные вещи, которые наводят на размышления. Один из подозреваемых, – Португалец имел в виду Хакобо Роса, – также наблюдался там, но с другим диагнозом. Он лечился от ожирения. Некоторое время назад было зарегистрировано детоубийство, которое, вероятно, соотносится с первым кругом Ада. Труп младенца обнаружили в больнице. И в довершение один из врачей недавно интересовался компьютерными файлами с медицинскими историями болезни жертв.
Себаштиану не стал скрывать, каким образом они вышли на доктора Монтанью. Когда он закончил, Альберто спросил:
– Что ты думаешь об этом?
– Вполне возможно, что подозреваемый врач подыскивал жертвы через базу данных клиники. Хотя он лично не совершал убийства.
Себаштиану тяжело вздохнул, вспомнив Хакобо Роса. Португалец рассказал членам ученого общества и об уликах, имевшихся против Роса.
– Это раскрывало бы убийство одного круга, но никак не остальные. Со своей стороны, я предполагаю, что следующей жертвой может стать член мусульманской общины, в том числе и кто-то из служителей мечети.
Орасио с Альберто удовлетворенно переглянулись.
– Мы пришли к аналогичному выводу, – сказал итальянец. – Указания в Песнях VIII и XXVIII не оставляют места для другого истолкования.
Пока они беседовали, завершилась партия в шахматы.
– Хорошо играл, – милостиво похвалил юношу Иван. – Но ты совершил две ошибки: прозевал слона по диагонали и не защитил ферзевый фланг. Учти на будущее, что это фатальные ошибки. Позволь дать тебе несколько советов по поводу дебюта, который ты разыгрывал.
«Кремень, – подумал Себаштиану. – Мастер международного класса против любителя, и никаких поблажек». Но когда парень встал из-за стола, на лице его сияла улыбка от уха до уха.
– Я продержался шестнадцать ходов, – поделился он шепотом.
Себаштиану весело подмигнул ему.
– Интуиция мне подсказывает, что мы катастрофически теряем время, – продолжал Себаштиану. – Мне трудно поверить в организованную группу убийц-диабетиков, но меня также не устраивает версия, что столь противоречивые следы оставил один-единственный человек.
– Интуиция?
Себаштиану посмотрел на Орасио и кивнул.
– Ты правильно делаешь, что не пренебрегаешь интуицией как полезным инструментом в работе, – вмешался Иван. – Интуиция функционирует на основе мыслительных процессов, которые воспринимают и обрабатывают информацию, накопленную в нашей памяти, преобразуя ее в новую форму. Сходную природу имеют ощущения deja vu.[57] И все же, когда предстоит раскрыть убийство, опыт крепкого профессионала незаменим. Даже самые современные методы, не подкрепленные опытом, не приведут к положительным результатам. Как детектив ты вооружен доказательствами и интуицией. Твоя задача – вобрать информацию, и твой мыслительный механизм отфильтрует данные, установив соответственные взаимосвязи помимо твоей воли. Однажды ты вдруг поймешь, что знаешь, как все произошло, но не как это доказать.
Альберто, вальяжно развалившийся в кресле, поддержал коллегу:
– Совершенно верно, друг мой, однако не забывай, что не следует подтасовывать доказательства. Факты содержат некую сущность и независимы от тебя. Как ты догадываешься, проблемы лишь усугубляются, если относиться к ним предвзято.
Себаштиану поднялся на ноги и подошел к окну. Легкий утренний дождик уступил место солнечному дню, который постепенно, по мере приближения ночи, окутывался сумерками. Он проследил взглядом за парочкой, прогуливавшейся по тротуару, останавливаясь перед каждой витриной магазинов аудиозаписей и электроники, которыми славилась улица Баркильо. Какая странная ситуация! С одной стороны, он находился в Мадриде, городе, связанном с важным периодом его жизни и мучительными воспоминаниями; с другой – он встретил необыкновенную женщину, и она ему понравилась, чего не случалось уже многие годы. Город, ставший свидетелем смерти матери, свел его с другой женщиной. Мало того, эти мысли посетили его здесь, в ленном владении отца: штаб-квартире общества «Друзья Кембриджа». И одновременно он охотился за серийным убийцей.
– Себаштиану, – окликнул его Альберто, – не желаешь портвейна? – Он приблизился к буфету и достал бутылку. – Надеюсь, мы тебя не утомили, но мы склонны отвлекаться от главного. Итак, о чем мы? Да, конечно, нужно ли доверять интуиции.
– Был человек, который многое сказал об интуитивном познании. Его звали Курт Гёдель.[58]
Себаштиану с интересом посмотрел на Ивана, гроссмейстера международного класса по шахматам и знатока математики. Шахматист, одетый в вельветовые брюки и серый шерстяной пиджак, повертев в руках посеребренный портсигар, вынул сигарету и прикурил, глубоко затянувшись.
