центр.
Беатрис не сдержала проклятия.
– Еду.
– Что случилось? – спросил Пабло.
Беатрис объяснила.
– А Рос?
– Он катается бесцельно. И думаю, он нас не видел. В любом случае предупреди управление, чтобы нас сменили около его дома. Кто знает, вдруг он перенервничал и позвонил кому-нибудь из дома. Передай, чтобы проверили его звонки за сегодняшний вечер.
Пабло достал мигалку и, опустив окно, водрузил ее на крышу «сеата».
– Поехали, подруга. Только потихоньку, ладно?
«Сеат» ворвался на Кастельяну на скорости более ста тридцати километров в час. Руки Беатрис плясали между рулевым колесом и коробкой передач. Она чуть-чуть сбросила скорость, выскочила на середину проспекта и понеслась дальше. В это время суток, в половине одиннадцатого вечера, обстановка на дорогах была спокойной, но все же немало машин циркулировало в разных направлениях: кто-то ехал на поздний ужин, кто-то возвращался к домашнему очагу после утомительного рабочего дня.
Сидевший рядом Пабло с силой вцепился в щиток, пытаясь сохранять невозмутимый вид. Беатрис газанула так, что мотор протестующе взвыл. Она переменила передачу и вдавила педаль акселератора в пол.
– Беа?
Она уменьшила скорость, но продолжала держаться в середине магистрали.
– Спасибо, – сказал Пабло.
Они долетели до Гран-Виа быстро и еще быстрее – до угла с Месонеро-Романос. Улицу перегораживали полицейские машины: пропускали только кареты «скорой помощи» и пожарные расчеты.
Мигалки расцвечивали витрины магазинов красными и синими всполохами, соперничая с неоновыми вывесками баров и секс-шопов квартала. Слабый моросящий дождь создавал крошечные радуги над пятнами бензина на асфальте, но не мог разогнать десятки зевак, столпившихся, чтобы насладиться зрелищем.
Беатрис с Пабло приблизились к полицейскому кордону и показали свои жетоны, порываясь пройти за оцепление. Они устремились вперед, добежали до Бальесты и там остановились как вкопанные.
– Мать моя! – воскликнул Пабло.
Из каждого окна здания вырастали языки пламени, угрожавшего перекинуться на соседние дома. Две пожарные машины стояли по бокам от входа и непрерывно поливали фасад мощными струями воды. Люди в неуклюжих черных униформах сбивали огонь, стараясь подобраться к пожарищу как можно ближе и нацелить брандспойты наоконные проемы и внутрь строения. Улицу наполняли густой черный дым и пар, так как вода закипала от высокой температуры в горевшем доме. Мелкие хлопья пепла парили в воздухе, как будто начался снегопад, и, несмотря на прохладную ночь, вблизи огня было жарко, как в адском пекле. Беатрис прикрыла рот и нос платком, чтобы не раскашляться.
Полицейские, пожарные и сотрудники САМУР, готовые оказать помощь тем, кто еще мог оставаться в доме, собрались вокруг автоцистерн. Жителей квартала уже эвакуировали на безопасное расстояние. Беатрис смотрела на дом и понимала, что вряд ли кто-то выжил в этом аду. Было ясно, что строение обречено, и пожарные теперь старались изо всех сил спасти прилегающие здания.
«Боже мой, – подумала Беатрис. – Могла сгореть вся улица».
– Пуэрто!
Резкий окрик донесся с противоположной стороны проезда. Беатрис разглядела Гонсалеса в окружении агентов полиции, не отрывавшихся от мобильных телефонов. Она подтолкнула локтем Пабло и указала на шефа. Гонсалес поднес руки ко рту на манер рупора.
– Мы наблюдали за этим домом? – прокричал он.
Беатрис засомневалась. Отдел не располагал достаточным количеством сотрудников, чтобы взять под наблюдение все подозрительные объекты, следить за Росом и продолжать следствие. Она попыталась вспомнить: они контролировали мечеть, наиболее крупные культурные центры, экспозиции арабского искусства в двух выставочных комплексах города и резиденции заметных членов исламской общины; а национальная гвардия охраняла посольства и консульства. На большее их не хватило, и тем более на забытый иммиграционный центр. Младший инспектор покачала головой.
– Чтоб меня разорвало! – не сдержался Гонсалес.
Пабло поманил одного из сослуживцев.
– Расскажи, как это произошло, – попросил он, кивнув на пожарище.
– Загорелось больше часа назад и, судя по словам пожарных, здание долго не протянет. Мы пытаемся вывести всех жителей по соседству, но есть такие, кто не желает трогаться с места. Несколько полоумных придурков, которые предпочитают изжариться, чем оставить дом, где провели всю жизнь. Как обычно.
– Свидетели? – уточнила Беатрис.
– Один. Его уже увезли в комиссариат. Он говорит, что к нему подошел какой-то человек и передал для нас письмо. Совпадает с остальными «предсмертными» записками. В комиссариате с ним работают над составлением фоторобота, вдруг что получится. Но это сомнительно: от свидетеля за версту разит перегаром, так что с ног сбивает. Уверен, он не помнит ничего дальше последней бутылки.
– Жертвы?
Полицейский взглянул на дом и пожал плечами.
– Если бы знать, сколько там было человек. Сейчас разгоняют любопытных, эта штука может рухнуть в любой момент, и мы держим оцепление.
Неожиданно Беатрис осенила идея, и она со всех ног бросилась в сторону Гран-Виа, где за металлическими барьерами, установленными силами гражданской обороны, толкался народ. Она услышала, что Пабло бежит за ней по пятам, и сообразила, что ему пришла в голову та же мысль. Убийца мог все еще находиться в толпе, любуясь делом своих рук. Противостояние с детективами являлось составной частью игры. Преступник испытывает физическую потребность утвердить свое превосходство. Он знает, что почувствует прилив адреналина, увидев бессилие противников перед сотворенной им преисподней, и это ощущение будет слаще наркотика. Перед таким соблазном он не устоит. «Вот он я, у вас под носом. А вы даже не догадываетесь».
Напарники вихрем вылетели на улицу. Беатрис встала напротив сгрудившихся зевак, тогда как Пабло проскользнул в гущу толпы на случай, если они вспугнули добычу. Ищейка и охотник. Беатрис пристально всматривалась в лица: молодые люди с волосами, выкрашенными в кислотные тона, стояли вперемешку с замызганными бродягами, которых пожар согнал с насиженных мест. Плотными группками держались иностранцы – корейцы, китайцы или представители какого-то другого восточного этноса; они следили за спектаклем, спрятавшись за объективами камер. Замелькали вспышки, но Беатрис жестом велела им прекратить съемку. Увидев выражение ее лица, те немедленно подчинились. Она с особым вниманием изучала глаза людей, пытаясь уловить в них проблеск безумия, но различала только любопытство, тревогу и изредка – веселье.
Внезапно взгляд Беатрис зацепился за человека, удалявшегося быстрым шагом по улице. Она крикнула своему напарнику:
– Вон там! Справа.
Младший инспектор бросилась за ограждение и начала проталкиваться сквозь массу людей, топтавшихся за желтыми барьерами. Она кричала, чтобы они расступились, но народу набралось очень много, и было нелегко проложить себе дорогу. На место чрезвычайного ночного происшествия подтянулась соответствующая публика с Гран-Виа: молодежь, жаждавшая бурных развлечений, и городские стервятники, искавшие легкой поживы. Потеряв из вида подозрительную фигуру, Беатрис остановилась, отчаянно озираясь. Сердце колотилось в груди в сумасшедшем ритме, и она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы выровнять дыхание. «Ну же, Господи, пошли мне хоть капельку везения».
Мужчина перешел улицу и припустил к Кальяо.
– Вон он! – закричала она Пабло. – На другой стороне.
