живых ни тебя, ни меня! Эта Сила помогла нам спастись из гибнувшего города, а потом уберегла нас на мосту, который, лишь стоило мне ступить с него на твердую землю, с грохотом обрушился в бездну!
Подумай сама, маленькая: неужто, проведя нас невредимыми через подобные испытания и совершив ради нас столько чудес, эта Сила теперь отведет от нас Свою хранящую длань? Да не может быть! Верно, зло пышным цветом расцветает и в людских городах, и на пространствах дикой земли; но Господь снова и снова заносит меч Своей справедливости, и повергает зло, и поддерживает правых, и мы верим в Него.
Истинно говорю тебе, маленькая Мерилин: в добром здравии сойдем мы наземь с этих грозных утесов и пересечем кишащие нечистью джунгли, а там и добрый старый Девоншир, где настрадавшаяся родня будет счастлива прижать тебя к сердцу…
Так говорил Соломон Кейн, и слова его дышали незыблемой верой, и наконец Мерилин улыбнулась ему — улыбнулась простой улыбкой подростка, очнувшегося от страшного сна, и у Кейна вырвался вздох облегчения. Искра ужаса понемногу гасла в ее глазах, и Кейн смог представить себе, что настанет день, когда все пережитое в долгом плену в самом деле покажется ей смутно памятным сном.
Он бросил всего один взгляд назад, туда, где за насупленными холмами в мертвом молчании лежали разгромленные руины Негари. Негари, погребенной под собственными рухнувшими стенами и обвалившимися утесами. Долго они обеспечивали ее неприступную безопасность, но в конце концов они же и поставили точку в ее судьбе.
Душа Кейна омрачилась болью при мысли о тысячах человеческих существ, чьи смятые, раздавленные останки лежали среди руин. Но в памяти тотчас всплыли все их чудовищные преступления, и в глазах пуританина сверкнул холодный огонь.
Он заговорил словами из Библии:
— «И сказал я: побежавший от крика ужаса упадет в яму; и кто выйдет из ямы, попадет в петлю; ибо окна с небесной высоты растворятся, и основания земли потрясутся…
Ибо ты превратил город в груду камней, твердую крепость в развалины; чертогов иноплеменников уже не стало в городе; вовек не будет он восстановлен.
Так говорит Господь: и плененные сильным будут отняты, и добыча тирана будет избавлена; потому что Я буду состязаться с противниками твоими, и сыновей твоих Я спасу; и притеснителей твоих накормлю собственной их плотью… И допьяна упьются они, но не вином…»
Воистину, маленькая Мерилин, — заключил Кейн со вздохом, — мне довелось узреть своими глазами, как сбылось предсказанное пророком Исаией. Собственной плотью!.. Допьяна, но не вином!.. Мы ли не видели, каким напитком с жадностью упивались эти несчастные!..
Соломон Кейн взял девушку за руку и направился с нею к краю утеса. Перед ним было то самое место, куда он вскарабкался посреди ночи… ему казалось — уже очень, очень давно.
Одежда Кейна висела клочьями. Он был изодран, исцарапан и весь в синяках. Но глаза его сияли безмятежным спокойствием человека, уверенного в своем небесном Отце, а восходящее солнце заливало скалы и зеленые джунгли золотым светом, даруя обещание счастья.