своего свитера и тщательно перевязал ногу Капитану.
Через несколько минут тело Капитана выгнулось дугой, он закричал. Потом еще и еще раз. Крики становились все громче, хотя, казалось, что громче уже кричать невозможно...
Тогда Григорий метнулся к почти высохшим веткам-щупальцам сарды, которые он - подумать только! - шесть часов назад стряхивал со своей спины. Шесть часов назад он еще был цивилизованным человеком...
Выбрав самую зеленую ветвь, он вернулся к воющему от боли Капитану и осторожно приложил одну из иголок к его запястью. Капитан почти сразу обмяк, крики перешли в тяжелые стоны, потом прекратились и они. Григорий подождал еще несколько минут, пока не убедился, что Капитан и в самом деле уснул. Только тогда он разобрал лохмотья своей изодранной куртки, нашел документы и переложил их в задний карман брюк. Затем легко забросил Капитана себе на плечи, определил направление по компасу и побежал к деревне.
***
В корчме за истекшие сутки ничего не изменилось. Тот же сиреневый полумрак; сизый с жёлтыми разводами дым под потолком. Те же лица. И даже Пост был на месте, настойчиво толкуя о своём, о важном, глухой, равнодушной пустоте перед собой.
- Чего изволите? - подлетела Настя.
- Лопату можно? - попросил Григорий. - Лучше штыковую. На длинном черенке.
- Лопату? - с недоумением протянула девушка. - Не знаю. Лопат мы не подаём.
Григорий заметил, как постепенно установилась тишина. Пост тоже умолк.
- Мне нужна лопата, мужики, - сделав шаг к залу, громко сказал Григорий.
- Эй, парень, - крикнул кто-то из-за столов. - На тебе, похоже, батник Грыця.
- Ты хочешь взять себе? - насмешливо переспросил Григорий и поспешил вернуться к теме: - Помощи не нужно, справлюсь. Но руками копать - дело последнее. Одолжите лопату. Утром отдам.
- Это за ночь ты машину откопать думаешь? - спросил кто-то недоверчиво.
- Ставлю свой автобус против твоей лопаты, - твёрдо ответил Григорий.
- Ого!
- Ну и хохмач!
- Так, мужики, вы как хотите, а я за лопатой побежал...
- Да, раз такое дело, я свою тоже принесу...
Были еще комментарии, были насмешки, кто-то даже похлопал по плечу: 'молодец, знай наших!'. Злобы не было. Не было ни настороженности, ни неприязни.
Что изменилось, Григорий не знал. Только не был он здесь чужим. И чужаком для этих людей не был. Та же самая официантка, что вчера пренебрежительно перед ним посуду на стол метала, поднесла огромную кружку чёрного, дымящегося кофе, какие-то бутерброды.
- Спасибо, - благодарно пробормотал Григорий.
Не присаживаясь, он съел бутерброды, выпил кофе, огляделся: народу в корчме заметно поубавилось.
- Вот, - как-то несмело сказала Настя. - Лопату вам принесли.
За его спиной, у входа, стояла огромная лопата: полуметровой длины штык, черенок - с руку толщиной и выше его роста.
- Да, - с удовлетворением сказал Григорий. - Вот эта в самый раз.
Легко подхватив шанцевого монстра, он вышел в ночь.
Но ночи за порогом не было: кто-то разместил яркие фонари по периметру будущих раскопок, здесь расставляли тачки, там вбивали колышки, размечая будущий пандус...
- А ну, расступитесь, мужики, - зычно окликнул суетившуюся публику Григорий. - 'Ща' я вам тут накопаю! 'Ща' вы посмотрите, как мы у себя в России копать умеем... только осторожней с тачками, чтоб не дай Боже, под руку кто не попал...
Он подошел к темнеющему прямоугольнику, свободному от травы и покачал головой: отверстия в грунте не было. По всему выходило, что Грыць сперва залез в автобус, чтобы забрать документы, а потом... получалось, что рой медведок - все-таки его рук дело? Как бы там ни было, Капитан сейчас отсыпается у добрых людей, открывших ночью дверь незнакомцу с раненым товарищем на плечах.
А ему, Григорию, копать и копать!
Он примерился и сильным, уверенным движением вогнал лопату в грунт. 'Не спешить! - приказал он себе. - Только бы лопата до утра не поломалась...'
***
