Всё было в том виде, в каком они оставили своё первое жильё: батарея камней, образующих полки этажерки с прибитым пылью гербарием, семь табуретов и семь перевёрнутых мисок, аккуратно разложенных на столе.
Вернувшись в хижину с кипятком, Имран понял, что жить Бриге осталось недолго.
Спутанные волосы, блуждающий взгляд. Красная сыпь тянулась от ладони к шее, а оттуда двумя ручьями спускалась на грудь.
- Отруби её, - прошептал Брига.
- Что? - не понял Имран.
- Отруби руку. По локоть... - Брига произносил слова с усилием. Шея, опутанная густой сетью вен, казалась синей. - Жжёт, брат. Изнутри. Не могу терпеть.
И он застонал. Тихо и безысходно.
- Сейчас заварю траву, и приступим...
- Потом траву, потом! - заскулил Брига. - Руби... Больно...
- Анестетик, антисептик... потерпи. Не маленький. Бывает и хуже.
На самом деле, Имран понимал, что хуже не бывает.
Брига умрёт в ближайшие три-четыре часа. Умрёт в страшных мучениях, когда споры, накопив критическую массу в печени, разродятся корешками побегов... сперва по крови, потом всё глубже и глубже по тканям, наружу, к свободе и свету.
- Потерпи, - повторил Имран. - Сейчас будем пить чай.
Отыскав нужные корешки на 'этажерке', Имран мелко изрубил их. Всю труху, какая получилась, вместе с опилками и шелухой завернул в тряпку, положил на камень и старательно выбил рукоятью оружия. Только после этого вывалил древесную массу в миску, залил крутым кипятком и накрыл другой миской.
Его внимание привлекло колечко коры, замершее посреди посуды. 'Почему я не увидел его сразу? - подумал Имран. - Наверное, оно лежало под тарелкой'.
Он взял кору и развернул её. На внутренней стороне было письмо. Почерк Старика Имран узнал сразу: 'Переверни скатерть и увидишь дорогу к Началу, там ответы на все вопросы. Будь с молодёжью поласковей. Мне очень жаль, что я умер'.
Имран освободил стол от посуды, осторожно снял скатерть и перевернул её. На обратной стороне и вправду была схема, соединяющая Базовый лагерь с точкой, обозначенной словом 'Начало'.
Путь вёл в неизвестную часть лабиринта.
'Неизвестная часть'? Имран усмехнулся своим мыслям. С масштабом подземного мира за эти три месяца он успел познакомиться. Изученная 'ойкумена' была ничтожным островком в океане неизвестности. Разумнее признать, что о мире неизвестно ничего, чем претендовать хотя бы на толику знания.
Он тяжело опустился на табуретку.
Сомнения тревожили, будили смутные опасения, что с миром не всё в порядке. 'Как три креста у входа, - подумал Имран. - Голова кругом идёт...'
Шевельнулся и застонал Брига. От него всё сильнее несло мочой.
Имран положил ладонь на верхнюю миску.
'Вроде, остыло', - решил он, и ужаснулся тому, что собирался сделать.
Но выбора не было.
Он взял тарелку с 'чаем' и стал на колени рядом с Бригой. Приподнял ему голову и приложил край миски к губам.
- Пей, - приказал Имран. - Будет легче, брат. Пей сколько сможешь.
Ресницы Бриги дрогнули, он сделал глоток, другой, третий... сиреневого цвета жидкость текла у него по подбородку, стекала на грудь.
Он выпил всё.
Имран поставил тарелку на табурет и устроился с раненым удобнее: сам привалился спиной к камню, а голову Бриги положил себе на колени.
- Спасибо, - внятно сказал Брига. - Мне повезло, что ты рядом. Старик всегда гордился твоими успехами травника. Обзывал самоуверенным задавакой, но гордился. Мы все это видели. А с Вахой я бы уже сдох.
- Ваха хорошо строил, - примирительно заметил Имран. - Навесы для стоянок считались его работой.
- А Ладка живность понимала, - тепло улыбнулся Брига. - За полчаса до отстрела могла предупредить об опасности. И пауки её боялись. С ней мы ни разу на комаров не нарвались. И Лёха...
Лёха - это была их первая смерть.
Имран отчётливо помнил ужас, когда голодный камыш на их глазах выпил тело товарища. Пожалуй, тогда они впервые поняли, что предостережения Старика - не пустое ворчание. Пинки и подзатыльники, которыми он щедро одаривал не слишком благодарных учеников, именно тогда приобрели особый смысл...
- А помнишь, как Ваха бесился, когда Сашку со мной застукал? - сказал Брига. - Ладка едва его успокоила.
