Школа наемников

Когда до пещеры осталось всего ничего, наперерез выскочили четыре оборванца, заросшие бородами по самые глаза. Увидев пятерых угольно-черных людей, они заорали и ломанулись в сторону старого города. Братья взяли их на мушки, но без приказа не стреляли. Оборванцы не замечали стволов, в их расширенных зрачках застыл животный ужас.

— Валите отсюда, — задыхаясь, прохрипел рыжий веснушчатый мужик, — о-облава! — Махнул рукой на юг и побежал дальше.

Порось отшвырнул обрез и бросился следом за ры­жим, захваченный чужим страхом.

— Стоять! — приказал Гус.

Порось застыл.

— Подбери оружие.

Приказ тотчас был выполнен. Мальчики растерянно смотрели на «дядю», и теплота разливалась в его груди. Он нужен, его любят и ценят!

— За мной, мальчики, — ласково сказал Гус, — тихо, тихо. Не стреляем.

Облава гремела далеко. Иногда долетало эхо выстре­лов. Гус спешил к дому как мог, припадая на больную ногу. Можно, конечно, попросить, чтобы его понесли четверняшки, но братья шагали «коробочкой», ощерив­шись оружием, и так Гусу было спокойней. На душе его пели птицы, он улыбался.

Все было, все! Гус хромал по обвалам, огибал камни и прислушивался к далеким крикам. Жены были, положе­ние в обществе было, древние книги. И в книгах, и в жиз­ни одна мораль. Ты — сам по себе. Никто не позаботит­ся о тебе лучше, чем ты сам. Никого ценнее себя самого нет у человека! Только тот победит, кто помнит об этом. Сколько героев древности ошиблись, взвалив на плечи груз заботы... И весь мир на них ополчился. А кто забо­тился о себе, кто был разумным эгоистом[2], тот жил себе прекрасно и плевал на общественное мнение. Пусть не­удачники бранятся за спиной, кому какое до них дело?!

Гус знал, как жить. Гус знал, что делать.

Время шло. Почти стемнело. Гус решил не ждать вос­хода луны: здесь, у самого дома, он помнил каждый ка­мень. Сосредоточенное сопение братьев успокаивало и придавало сил.

— Скоро будем дома, мальчики, — проворковал Гус, — дома много еды, есть вода. Завалим вход в пещеру кам­нями — никто нас и не увидит. Пересидим эту облаву, зато потом выйдем из дому хозяевами Полигона! Мы с вами вместе всё сможем!

Не доходя до ловушек, Iyc приказал мальчикам взять­ся за руки. Еще не хватало, чтобы братья повторили судь­бу девки. Обидното как! Аппетитная была девица, а по­ди ж ты — убилась. И дурак этот омеговский мясо не со­хранил. Наверное, уже подпортилось, не засолить даже.

Четверняшки вслед за 1усом пробрались к пещере.

Вопли и выстрелы слышались уже не так далеко, можно было различить рев двигателей. Iyc протиснул­ся в пещеру. Здесь царила абсолютная темнота.

— Сюда, — приказал он шепотом и по шороху ног по­нял: мальчики послушались.

Во второй «комнате» Гус нащупал факел в нише, на­шарил огниво, запалил огонек. Испуганные братья жа­лись к стене. Ничего... Гус первым делом кинулся в угол, где, надежно спрятанные, ждали своего счастья запасы. Откинул шкуры. Вот они, тюки с сушеным мясом, вот он, мешочек с солью! Тут много, Гус надеялся чтото во время засухи сменять на воду, но теперь-то он не один, как выкручиваться? Ничего, с мальчиками можно и гра­бежом промышлять, да и оружия они после облавы мно­го наберут, будет на что жить...

Iyc трясущимися руками развязал ближайший мешок со снедью. Вдохнул полной грудью... Где запах?! Не ве­ря себе, он вытряхнул содержимое мешка на пол. Ка- кието ветки, ветошь, обглоданные кости... Iyc застонал от ужаса, схватил второй мешок.

Он потрошил мешок за мешком, и во всех было од­но и то же, а вместо самых нижних попросту подложи­ли камни. Гус заметался по пещере, братья провожали его встревоженными взглядами.

Теперь он обратил внимание на следы чужого при­сутствия: кто-то вынес из пещеры все ценное, оставив хозяина без пропитания и запасов! Кто?! Кто же?!

Iyc, растолкав братьев, выбежал в первую комнату и почти сразу увидел то, что искал: прямо поверх рисун­ков было написано неровным почерком полуграмотно­го существа: «СДОХНИ, ПАДАЛЫЦИК!» И чуть ниже стояла подпись: «УКРЕПРАЙОН».

1ус опустился на пол, выронил факел. Это конец. Ему предстоит сидеть в пещере два-три дня, пока облава не завершится и страсти на Полигоне не улягутся. Нашли недруги тайник? Гус подорвался, дрожащими руками от­катил камень, приваленный к стене. Нет, не нашли. Не­много соленой волчатины, сушеных ягод-«глаз» да фля­га с водой. На пятерых не хватит.

Четверняшки переминались с ноги на ногу, пяли­лись на опекуна. Они в растерянности. Они испуганы его отчаянием... Это сейчас. А через день, озверев от голода, они убьют «дядю» и сожрут его. И ничто их не удержит. Iyca бы — не удержало.

Гус искренне улыбнулся. Выживает самый хитрый. Выживает самый умный. Выживает в одиночестве. Как он.

— Мальчики, — позвал Гус, — сходите-ка за водой, а? Здесь близко, а у меня нога болит. Сейчас выйдем, я по­кажу, куда идти, а дальше уж сами, ладно? Только в ло­вушку не попадитесь. В темноте видите?

Братья закивали. Он доковылял до выхода, высунул­ся, махнул рукой:

— Вон там, за тем выступом — родник. Вот вам бур­дюки, ступайте, мальчики.

Близнецы мялись.

— Ступайте! — повысил голос Гус.

И они ушли — гуськом, чуть ли не за руки держась. Впереди шагал Рыло, за ним — Порось... 1ус кинулся в пещеру, забыв о больном колене. Времени совсем не­много. У него все продумано, снаружи вход и не заме­тишь... Он привычно двигал камни, прилаживал тол­стые доски и листы жести, подсыпал припасенной гра­нитной крошки. Вот так. Вот так... Станут братья ломать завал? Да кто их знает. Но в тайнике не только мясо, в тайнике «хауда», а отстрелять по одному лезу­щих через завал — плевое дело.

Из-за завала послышалось растерянное:

- Дядя! Дядя!

Гус промолчал. Он счастливо улыбался: успел. Теперь он выживет. А мальчики? Ну что — мальчики? В груди кольнуло. Гус поморщился.

— Дядя!!! — отчаянно крикнули с той стороны.

Завал вздрогнул — его ломали. Гус поудобнее взял

«хауду».

А мясо он засолит. Конечно, хотел себе крепких и послушных рабов, чтобы обожали, чтобы в рот загля­дывали. Но жизнь дороже.

С той стороны хлопнул выстрел. Застрочил автомат. Гус все еще улыбался. Близнецы кричали хором — жи­вучие, так просто не умрут. Гус затаился, сжимая «хау­ду». Будем надеяться, омеговцы не заметят завал, не придут сюда. Плохо, что мальчики его так подставили — попались у самого дома.

Жжение в груди усилилось.

Стены пещеры вдруг начали давить, свет факела по­казался тусклым. Гус опустил «хауду» и потер грудь. Не страшно. Сейчас пройдет.

Под завалом с той, внешней, стороны, предсмертно хрипели сыновья Зоей и смеялись омеговцы.

Ничего. Он все сделал правильно. Выживают пооди­ночке...

«Умирают поодиночке, — прозвучал чужой голос в го­лове. — Сдохни, падальщик!»

Факел потух. Тьма пещеры взорвалась ослепительно ярким светом. Гус закричал, но только он сам слышал свой крик. Гус умирал в одиночестве. И впервые в жиз­ни хотел, чтобы ктото был рядом.

ОГЛАВЛЕНИЕ