Сообщение в местной газете об инцидентах с акулами
Говорят, дуракам счастье! Да, тут мне повезло! А деньги мне были нужны позарез. В Германии лежала в госпитале моя жена, ожидавшая нашего ребёнка. Мне не хотелось, чтобы родители Труды содержали мою супругу на свои средства. Каждый месяц я высылал тридцать фунтов стерлингов для покрытия расходов. Доставались эти деньги мне с трудом (это было ещё до того, как я заработал 700 фунтов на двух заданиях, чуть ли не стоящих мне жизни). На мои не очень жирные доходы от фотографии мне надо было постоянно заказывать новый материал из Германии, Японии или США, строить дом и студию и платить зарплату четырём туземцам. После того, как месячная сумма для содержания жены в госпитале высылалась в Германию, на еду оставалось очень мало — слава Богу, я не пил! После моей работы в баре я смотреть не мог на спиртное, даже чай мне не так уж нравился!
В гавань Маданга заходили корабли с грузом из Австралии, Англии и Японии. Разгружать их можно было лишь примитивным способом — без кранов, только с помощью корабельных лебёдок и множества туземных рук. По ночам работал я помощником подрядчика по погрузке и разгрузке судов. В полночь — «обеденный» перерыв.
Я получал для распределения между грузчиками-туземцами несколько вёдер варёного риса и пару ящиков мясных консервов в жестяных банках. На пристани выстраивались мои работяги — с мисками или с банановыми листьями вместо тарелок. Каждому я давал по банке консервов, а рису столько, сколько он сможет съесть. Всегда много оставалось, рис варили в три смены. Этот рис поддерживал и меня!
Работали мы в трюме. Жара, вонища, пыль… Нередко происходили несчастные случаи от падающих вниз мешков, ящиков. Иногда и сами туземцы от усталости и недосыпания сваливались с узких трапов, ведущих в трюм. Утром меня ждали душ и пара часов сна. Днём я занимался фотографией, а вечером, когда приходили корабли, надо было опять в трюм, считать нагруженные мешки с копрой (ядрами кокосовых орехов) и составлять акты о ЧП. Так проходило время у меня — тридцатичетырёхлетнего парня, вступившего на путь капитализма. Денег было мало, а жить хотелось!
Но скоро наступил перелом в моем «бизнесе». Нырянием заработал я хорошую сумму денег. Вложил их в новую аппаратуру — фотоаппараты, магнитофоны и т. п. Удалось закончить первый этаж моей постройки, где помещалась студия и магазин. Второй этаж был тоже под крышей, но без стен, только столбы по углам.
Как-то под вечер, растирая уставшие в тёмной комнате глаза, увидел я остановившийся автобус общества авиалинии «Квантас». «Вот злая шутка! — подумал я, — кому-то что-то понадобилось в этот поздний час, просто некогда отдохнуть». Из автобуса вышла женщина с грудным младенцем. «Ах, — мелькнуло у меня в голове, — наверное, фотографии на паспорт». Дверь открылась, и вошла… Труда!
— Здравствуй! Я привезла тебе твоего сына!..
Эти слова потрясли меня сильнее, чем встреча с акулой, о которой я уже рассказывал. Не предупредив меня (хотя и уверяла меня жена, что выслала телеграмму), прилетела она с ребёнком, не дав мне возможности подготовиться к такой встрече. То, что я — отец, знал я, но как-то не мог осознать это полностью. Я долгое время был один, работал, не покладая рук, вот и отвык чувствовать себя семьянином. Смотрел я на жену и ребёнка, не зная, что сказать!
Придя в себя и расцеловав жену, я взглянул на то, что должно было быть моим сыном. Ему было жарко в пелёнках и его кулачки (вижу, как сейчас) старались сбросить всё то, что мешало ему приблизиться к материнской груди. Не будучи по натуре очень сентиментальным, я повёл жену с ребёнком на верхний этаж и, показывая на двуспальную кровать под сеткой от комаров с одной простыней и одним одеялом, развёл руками. Всё остальное, упакованное в ящики и мешки, осталось на том острове, где мы жили с Трудой после ухода из отеля. Без маленького Яна (так назвала жена нашего сына в память моей матери) сели бы мы в каноэ и погребли бы к нашему острову, но с ним так поступать было нельзя.
Одно лишнее движение — и пришлось бы, держа младенца одной рукой, другой поддерживать жену на поверхности. Мы решили устраиваться на ночь, как сумеем.
Но — «не имей сто рублей, а имей сто друзей», а я всегда добавлял: «И возьми с каждого по пятёрке!» Вот так я и поступил. Напротив, через дорогу, стояло двухэтажное здание банка. Наверху жили шесть молодых парней — банковские служащие, мои друзья по взводу Добровольной армии Новой Гвинеи. Отряды Добровольной армии формировались с санкции правительства и были как бы в запасе, на всякий случай! Этих ребят я учил снайперскому делу и «борьбе без оружия». Ребята меня очень уважали за мою меткую стрельбу и приемы, которые стоили им нескольких вывихнутых рук и не поворачивающихся шей. Вот к ним-то я и пошел. Возвращаясь назад с охапкой простыней и одеял, я чуть не уронил бутылку холодного шампанского и коробку с сыром, хлебом и икрой, насильно врученной мне ребятами из банка.
Одеяла были не для теплоты, а для уединения! Стен-то у меня ещё не было! Со мной пришли двое парней, и, поздоровавшись с Трудой, они натянули верёвки и на них навешали одеяла. С трёх сторон стена одеяльная, а с севера — открытый морской пейзаж. Ну, просто прелесть и идиллия! Так оно и было, до двух часов ночи.
Откуда ни возьмись, налетел тропический шторм. Одеяла унесло ветром через улицу, прямо к банку, а Труда и я, схватив малютку, перебрались вниз в студию, и, пока жена кормила сына грудью, мне удалось устроить что-то вроде ложа прямо в помещении магазина.
А утром — вокруг тишина. Всё блестело, как бирюза. Мы забыли все происшествия и начали создавать на верхнем этаже хоть какие-то жилищные условия. Пришлось закрыть лавочку на пару дней, закупить материал и срочно достраивать недостроенное. Очень помогли мне друзья, работавшие в частной строительной фирме. Услышав от ребят из банка, как нашего сына чуть не унесло в море, они пришли после работы, человек десять, и к темноте у нас опять были три стены, но на этот раз ветроустойчивые! Даже удалось вставить рамы для двух окон и застеклить их. Вот вам и сказка на тему «Сто друзей»!
Сын вёл себя прилично, не загружая мать работой. Через короткое время, приведя всё в относительный порядок, накупив лоханок, ведёр, мыла и всяких пудр, Труда могла уже начать помогать мне в обслуживании клиентов. Я же усилил свою трудовую и предпринимательскую активность — надо было зарабатывать на троих! Заботясь только о сыне, жена и я жили настолько скромно, по-спартански, что привлекли внимание заведующего банком. Он объяснил нам, как можно заложить наш дом и моё дело, получить кредиты в банке и использовать их для расширения бизнеса. Всё было понятно, но опасно.
У меня в то время появились какие-то боли в животе. Врачи не могли определить причину. Меня пригласили участвовать как фотографа в одной из экспедиций новогвинейской компании «Голд энд Петролеум». Сперва на пароходе, потом на огромных каноэ с подвесными моторами и, под конец, пешком добралась экспедиционная группа через непроходимые болота и тропический лес с его зарослями и лианами аж до самой границы с голландской частью Новой Гвинеи.
Сертификат Нью-Йоркского института фотографии, выданный мне как профессиональному фотографу в 1954 г.
На последнем этапе нас окружили местные туземцы с определённым намерением — пресечь наш путь в их владения.
Так как Австралийский мандат ещё не имел силы в этих отдалённых местах, нам можно было надеяться только на наши собственные силы. Мы предприняли свои меры для внушения туземцам уважения к нам. Почти все наши двадцатилитровые канистры из-под бензина были пустыми, и мы решили использовать их для демонстрации силы нашего огнестрельного оружия. Наполнив канистры водой до самой шейки, выстроили мы их на разных дистанциях и открыли по ним прицельный огонь. Так как вода не сжимается, то, по законам физики, пуля разрывает ёмкость, наполненную доверху, с очень большим эффектом. Туземцы были под большим впечатлением от этих взрывов. Приняв наши подарки, такие как ножи, табак и бусы, они ушли восвояси, оставив нас с чувством, что нам бояться нечего. Да, как бы не так!
Под вечер после дневной жары градусов в 30 начинает холодать — хоть и относительно, но чувствительно. Перед сном нам надо было собрать развешенное утром для просушки бельё и одежду.
Наше разочарование в честности туземцев не имело границ, когда мы увидели, что во время показа нашей мощи аборигены украли (а может, просто одолжили) не только всю нашу вывешенную одежду, но
