одного преступления не принимаются в слушании другого дела. Я просто хочу, чтобы вы ответили: да или нет?
— Да, сэр, — улыбнулся Трэгг Мейсону, чувствуя, что отнюдь не испытывает дискомфорта выступая на стороне Мейсона. Правда, если бы дело слушалось в его округе и обвинителем был бы Гамильтон Бергер, вполне возможно, Трэггу было бы не так уютно.
— Вы ездили вчера вечером в Лас-Вегас и вручали ли кому-нибудь повести о явке в суд на данный процесс?
— Да, сэр. Я отправился вчера в Лас-Вегас в связи с расследованием преступления, совершенного в Лос-Анджелесе и по вашей просьбе вручил повестки мистеру Герману Крански и Анне Крански, представляющейся его дочерью.
— Вы знаете, это их настоящие фамилии?
— Определенно — нет. Я должен назвать их настоящие фамилии?
— Пока нет, господин лейтенант. Скажите, они добровольно согласились приехать сюда?
— Нет, сэр. Но я был с двумя своими помощниками и я умею убеждать.
Мистер Крански пытался сбежать из поезда на одной из остановок, но я ему помешал.
— То есть, приглашенные вами свидетели находятся в зале суда?
— Да, сэр. В комнате для свидетелей под охраной моих помощников, полицейских из Лос- Анджелеса.
— Спасибо, господин лейтенант, у меня все. Проводите, пожалуйста, перекрестный допрос, господин окружной прокурор.
— Господин лейтенант, — сказал Болдуин Маршалл, — я не понимаю, какое все это имеет отношение к слушаемому делу, и вам, наверное, хорошо известно пристрастие мистера Мейсона к театральным эффектам. Мне очень досадно, что представитель законной власти содействует ловкачу-адвокату в выгораживании злостного преступника…
— Господин прокурор! — не выдержал судья Чивородис. — Я неоднократно предупреждал вас, чтобы вы не переходили на личности и, наконец, терпение Суда лопнуло. На вас накладывается штраф в размере ста долларов за неуважение к Суду. Если у вас есть вопросы к свидетелю, задавайте.
— Ваша Честь, я с достоинством принимаю наложенное наказание, сдерживая нарастающее раздражение, — сказал Болдуин Маршалл. — У меня нет вопросов к этому свидетелю, и я не понимаю, какое отношение его показания имеют к слушаемому делу. Господин адвокат…
— Ваша Честь, — вмешался Мейсон, не желая в данный момент сбивать темп процесса и углубляться в перебранку с обвинителем, — я просто заложил фундамент для следующих свидетелей, и если вы позволите мне продолжать представлять доказательства, то в ближайшие минуты вам все станет ясно.
— Хорошо, господин адвокат, — кивнул судья Чивородис. — Приглашайте вашего следующего свидетеля.
— Я вызываю на место для дачи свидетельских показаний мистера Германа Крански, — сказал Мейсон.
Бейлиф пригласил свидетеля. Пожилой мужчина с черными волосами шел в свидетельскую ложу, словно на эшафот.
В зале никто ничего не понимал.
После необходимых формальностей, где свидетель отвечал тихим хриплым голосом, так что с трудом можно было разобрать слова, он принес присягу.
— Скажите, мистер Крански, — улыбнулся свидетелю Мейсон, — что у вас с руками, что вы не снимаете перчатки?
— У меня экзема, — хрипло произнес свидетель.
— Снимите, пожалуйста, перчатки и покажите свои руки Высокому Суду и дамам и господам присяжным заседателям.
— Я… Я не обязан этого делать, — с трудом ответил свидетель.
— Вы не можете этого сделать! — громовым голосом произнес Мейсон. — Потому что все увидят, что среднего пальца на вашей левой руке просто нет. Серебряный перстень, вещественное доказательство номер два со стороны обвинения, можно было снять с тела, только отрубив палец. Помните, вы под присягой! И я спрашиваю вас, мистер Барри Деннен, чье тело обнаружено в обгоревшем грузовике?
Свидетель сник и закрыл лицо руками в перчатках. В зале зашептались, все обсуждали неожиданные слова адвоката. Вся поза свидетеля выражала признание вины.
— Ваша Честь, — вскочил на ноги возмущенный Болдуин Маршалл, — это очередные инсинуации Мейсона, известного своими…
— Прекратите, — не выдержал и судья Чивородис. — Господин бейлиф, снимите со свидетеля перчатки!
Под всеобщий шум бейлиф подошел к свидетелю и взял его безвольную руку — казалось, пожилого мужчину покинули все силы и он просто не может сопротивляться. С некоторым трудом бейлиф снял кожаную перчатку с левой руки пожилого мужчины.
— Ваша Честь, — доложил бейлиф, — у него нет среднего пальца, рана еще свежая, едва зажившая.
— Барри! — вдруг вскочил со своего места Пол Райвен. — А я-то думаю, ты или не ты! Значит ты жив, Барри, как я счастлив!
Свидетель повернулся в его сторону и только и смог прошептать:
— Боже, какой кретин!
Болдуин Маршалл буквально упал в кресло, силы покинули его.
— Ваша Честь, дамы и господа присяжные! — перекрывая шум, произнес Мейсон. — Я закончил допрос этого свидетеля. Я закончил представлять версию защиты. По-моему, совершенно очевидно, что все было подстроено группой преступников, чтобы обвинить моего подзащитного, честного и уважаемого человека. Его заманили в ловушку. Да, остается невыясненным, чей труп обнаружен в той машине. И имя адвоката, возглавлявшего банду, тоже не выяснено. Но это не входит в задачу защиты, это сторона обвинения должна убедительно все доказать. И поэтому, дамы и господа присяжные заседатели…
— Подождите! — закричал Болдуин Маршалл. — Ваша Честь, я прошу предоставить мне отсрочку для выяснения вновь открывшихся обстоятельств.
— Я не согласен, — гневно закричал Мейсон. — Либо присяжные сейчас удаляются на совещание и выносят моему подзащитному оправдательный вердикт, либо вы сами снимаете обвинение в убийстве Барри Деннена, который сейчас живым и здоровым стоит перед вами!
— Ваше решение, господин прокурор? — с интересом спросил судья Чивородис.
— Хорошо, — сдался прокурор. — Мы полностью снимаем обвинение против Дункана Краудера- младшего.
— Процесс прекращен, — постановил судья Чивородис, — в связи с тем, что окружная прокуратура снимает все обвинения с мистера Дункана Краудера-младшего. Он освобождается из-под ареста. Свидетель Герман Крански или Барри Деннен должен быть заключен под стражу. Заседание объявляется закрытым.
Последние слова судьи потонули в общем шуме — все поздравляли Мейсона и его подзащитного.
— Посмотри, Дункан, — заметил Мейсон, обнимая друга, который никак не ожидал подобной развязки, — кого выводят под стражей из комнаты свидетелей?
— Маделин! — дернулся было Краудер.
— Нет, — жестко сказал Мейсон, — это — Ивонна Эллиман, любовница Деннена, проживающая в его доме в Лос-Анджелесе. Это была ловушка, Дункан, во всех деталях которой еще предстоит разобраться. Вон твой настоящий и преданный друг, сделавший все для твоего освобождения.
Мейсон указал на Барбару Кей, стоявшую рядом с Деллой Стрит.
Краудер едва сдержал скупую мужскую слезу.
— Барбара, — прошептал он и протянул к ней руки.
