машины и вылила кофе в ближайшую урну. Каждый раз, когда я совершаю подобный поступок, я увеличиваю суммарное накопление отходов моей жизнедеятельности на планете. За тридцать лет это уже целая гора: пластиковые бутылки, картонные упаковки, те скрипящие полистироловые стружки, которыми выстилают дно каждой картонной коробки. Тюбики от пенки для волос, банки от антистатика — неизбежный вред природе, если ты делаешь стрижку или носишь синтетику. Но ведь покупать кофе в пластиковом стакане, когда даже не собираешься его пить, — это уже хамство. Я — позор нации, признаю это.
Размышляя так, я неожиданно обнаружила под «дворником» на лобовом стекле конверт.
У меня в тот день была замедленная реакция. Я сидела и смотрела через это окно в течение двадцати минут. Это что, шантаж? Я без особого интереса разорвала конверт (все же любопытно узнать, в каких страшных преступлениях меня можно обвинить), из конверта выпал небольшой огрызок бумаги — фотография из глянцевого журнала. Одну минуточку, это ведь моя ванна. Ну, не моя, конечно. Просто снимок глянцевой белой ванны за семьсот фунтов, о которой я мечтала каждый раз, когда садилась в свою ужасную, облупленную посудину. Под фоткой почерком Джека было написано: «Боже, я такой кретин, могу я купить твое прощение?»
Я вытащила мобильник, набрала его номер и услышала за спиной:
— Алло?
— Вот зараза! — я обернулась. Джек стоял рядом с машиной.
— Я уже полчаса тут стою, жду тебя. Чем, ты говорила, ты зарабатываешь на жизнь?
Я резким движением отключила мобильник:
— Убирайся, проваливай, катись…
— Ого, — Джек сделал шаг назад. — Я, собственно…
— Я только цитирую последние слова, которые ты сказал мне после нашего визита на свадьбу.
— Постой, я…
— Так вот — нет, ты не можешь купить моего прощения. Взятка не компенсирует того, что ты думаешь обо мне. Ты должен возместить мой моральный ущерб сам, лично. Подкуп — это подмена.
— Нет, ты не права! Я позвонил твоей маме, чтобы узнать, чего ты хочешь больше всего на свете, а ты опять недовольна. Ты не понимаешь, ванна — это просто чтобы показать тебе, что…
— Ты хочешь сказать, что моя мама позвонила тебе.
— Нет, я ей сам позвонил.
— Да что ты! И ты уже заказал ванну? — Я тут же возненавидела себя, но из песни слова не выкинешь.
— Э-э-э, нуда, от Филиппа Старка.
— Неужели копию ванны Фила Старка из сети магазинов «Ванны морской звезды»? — Признаюсь, я довольно падка на подкуп.
— При чем тут сеть «Ванны морской звезды»? Нет, милая! Твои мечтания, надеюсь, не сводятся к приобретению копии шедевра!
— Ты хочешь сказать… — Он просто пошел и купил настоящее произведение этого дизайнера за семь тысяч фунтов. Идиот! Я слабо улыбнулась. — Это тебе мама сказала, что я хочу такую ванну?
— Да, — признался Джек. — Она точно ее описала. Написала по буквам мне имя дизайнера. И цену.
Да, эта дама с каждым днем становилась все нахальнее.
А я становилась все дешевле. Я боролась с совестью. И сказала с упрямым выражением лица:
— Видишь ли, Джек, тут есть одно обстоятельство. Ты инстинктивно не можешь мне доверять, и это проявилось на той свадьбе, когда тебя спровоцировали. Сейчас все с виду прекрасно, но ты это запланировал. Допустим, мы с тобой сойдемся снова. И все будет чудесно до той минуты, пока я не сделаю чего-то, что покажется тебе подозрительным, а это неизбежно случится, если ты считаешь меня главным подозреваемым. Ты ничего не можешь с собой поделать, таков уж ты есть. Я борюсь за нас обоих, Джек. Но и ты должен бороться за нас. Для этого мало отмочить пару шуток и выбросить кучу денег. Я веду себя честно в отношениях с людьми. Меня не купить. Боюсь, что ты этого еще не понял.
Он так и стоял с открытым ртом. Я хотела, чтобы он что-нибудь сказал, но он, видимо, был не в состоянии. Правду отрицать не мог.
Я положила в конверт фотографию ванны и вручила ему:
— Спасибо, конечно, задумано было неплохо.
Глава 52
Когда мы с Джеком разводились, он решал все вопросы холодно и рационально. Я возненавидела его высокомерного адвоката. Помню, Мартина предложила устроить вечеринку по случаю развода.
— Вроде девичника, — объяснила она, — только без разврата.
— Отличная идея, — ответила я. — Может, стоит еще в полночь три раза обежать церковь против часовой стрелки, читая черную мессу в честь сатаны?
На этом тема вечеринки была закрыта. Хотя если учесть, что вступала я в брак с той же серьезностью, с какой подросток входит в бар, мне самой было странно мое отчаяние по поводу его расторжения. Чувство непередаваемой тоски оттого, что тебя официально объявили снова одинокой, вся эта бумажная волокита, бесконечные походы на почту, сочувствие чужих людей, а также странное презрение к тебе окружающих. Как будто у тебя сифилис. Хотя, возможно, развод — это действительно болезнь, передаваемая половым путем. Но это все ерунда по сравнению с ощущением пустоты, которое захватывает, когда видишь, что тебя в бумагах назвали «ответчик».
Для Джека я теперь была только «ответчик», и его отвращение не могло быть выражено яснее, даже если бы он плюнул мне в лицо.
Однако в итоге я собралась и отключилась от всех ощущений. Это был невероятно сложный в исполнении прием, который, однако, сработал, как надо. Я запретила себе даже плакать. Я подавила все дурные чувства, спрятала их глубоко-глубоко и там потеряла. В сущности, это произошло само собой. Через какое- то время я не могла плакать, даже если умом понимала, что это вполне естественно в сложившейся ситуации. Как будто я пришелец из далекой галактики, где неведомы человеческие эмоции.
Иногда я пыталась ощутить свое горе. Но нет, никаких чувств. Глаза оставались сухими, как мел. Иногда я думала, что просто обязана реагировать, но не получалось. Я чувствовала себя так, как будто я бесплотный дух, который сверху наблюдает за усилиями докторов, стремящихся вернуть бездыханное тело к жизни.
После того как Джек попытался выменять мое прощение на шедевр современного искусства — ванну, я почувствовала, что мою привычку, мой талант — ничего не чувствовать — я потеряла. Так было у певицы Аретты Франклин: однажды утром она проснулась и поняла, что не знает, как петь.
Есть разница между привычкой и заведенным распорядком. Заведенный распорядок необходим невротикам. Он создает иллюзию контроля над событиями. Мне не так уж сильно требуется заведенный распорядок. Потолок точно так же может упасть на голову, пьешь ты кофе регулярно по утрам в четверть девятого или же безответственно играешь с судьбой и пьешь его, когда и где тебе вздумается. Заведенный порядок — это то, что ты сам придумаешь. Привычка же появляется сама по себе. Она порождается ленью: чтобы лишний раз не беспокоить свой ум хоть крошечной мыслишкой, действуешь по старой, проверенной схеме, не рассуждая о целесообразности. Жить по привычке легко и необременительно.
Когда я, по привычке, решила просто не думать о Джеке, у меня это почему-то не получилось. Я удивилась себе. Странно, ведь у меня в этом такой солидный опыт! Именно это всю свою жизнь я делала на работе — отключалась от ненужных эмоций, я же в этом эксперт! Может, пора обратиться к врачу? Или призвать на помощь силы магии? Разыскать свою колдовскую книгу и найти в ней рецепт отворотного зелья? Нужно было что-то делать, потому что привычные схемы отказывались работать.
Каждую минуту, каждый день я помнила о том, что я потеряла. От Люси пришла открытка. Они «чудесно проводили медовый месяц» (написала она, Джейсон только подписался, его неразборчивая подпись едва втиснулась в свободный от каракулей Люси уголок). Их отдых напоминал форсированный
