Нервно поправив складки шелковой рубашки на груди, Ливия пошла вниз.
— Доброе утро, Ливия. Извини, что Бобби побеспокоил вас, — раздался низкий голос Билла. Она с некоторым усилием постаралась сосредоточиться.
— Пустяки, — как можно дружелюбнее отозвалась она, пытаясь улыбнуться. Вид у зятя был хмурый, на скулах играли желваки, словно он говорит через силу. — Что-нибудь случилось, Билл? — удивилась она. Сколько помнила его Ливия, муж сестры всегда был бодр и весел, иногда даже до назойливости. Таким мрачным она его никогда не видела.
— А что может случиться? — Даже голос его, обычно такой беспечный, совершенно изменился.
Ливия хотела было ответить ему, но промолчала. В памяти всплыли загадочные слова, сказанные вчера Ферн. Неужели Ферн с Биллом не ладят? Это трудно себе представить. Для Ливии они всегда были образцовой и счастливейшей парой.
Стало быть, внешний вид обманчив. Ливия не на шутку расстроилась. В самом деле, она уже год буквально с ума сходит от любви к Конелу, а никто из ее друзей и родных этого даже не заметил.
— Билл, — начала Ливия, не зная, что и сказать. С одной стороны, ей не хотелось лезть со своими расспросами, а с другой — чем-то можно помочь, если, конечно, действительно что-нибудь случилось?.. Беспокойство ее росло, и Билл, наверное, это почувствовал.
— Ты здесь, Ливия? — высунула голову из кухни Ферн. — Иди помоги мне внести последний вклад в мою стряпню на семейное торжество. — Мужа она словно не заметила.
Ни слова не говоря, Билл резко повернулся и ушел в гостиную.
Бросив недоуменный взгляд на неестественно прямую спину зятя, Ливия пошла на кухню.
Ферн заправляла приготовленный ею картофельный салат. Движения ее были чересчур резкими.
— Не сочти меня назойливой, но у тебя что-то с Биллом? — решилась наконец Ливия.
— С Биллом? А что у нас может быть такого с Биллом? Мы… — Ферн замолчала, и вдруг губы у нее задрожали и она всхлипнула. — Ох, я просто не знаю, что делать!
— С чем? — Бас Конела резанул слух Ливии — он возник на пороге, поглядывая на кофейник.
Ливия встала, чтобы дать ему кружку, но он замахал на нее руками и взял сам. Ливия, не отрываясь, смотрела, как его губы, только что ласкавшие ее пылающее тело, прикоснулись к краю кружки.
Конел сделал глоток и повернулся к Ферн.
— Так что вы говорили?
— Да так, ничего, — нехотя пробормотала Ферн.
Конел, почувствовав в ее тоне недоверие к нему, заставил себя не подать виду и сделал еще глоток, потом поднял глаза на Ливию, и их взгляды встретились. Она смотрела с сочувствием, словно пытаясь сказать, что они в равном положении. Это его немного успокоило.
— Ферн, не думай, что мы суем нос не в свое дело… — сказала Ливия.
— Я и не думаю. Просто… Да что за черт! С какой стати делать из этого секрет? Рано или поздно все и так узнают. Билл получил повышение. И из-за этого сыр-бор разгорелся.
— Тогда чего ж у вас обоих такой вид, словно налоговый инспектор решил проверить ваш налоговый отчет? — с изумлением воскликнула Ливия.
— Да потому, что работа эта в Атланте, в штате Джорджия! — пояснила она.
— Космополитический город, — не совсем понимая, заметил Конел.
— Вы не понимаете! Если мы переедем, я потеряю все, чего с таким трудом добилась. Здесь у меня свой класс, именно такой, какой я хотела, и, главное, постоянная работа. А в Атланте мне все придется начинать сначала, замещать учителей, а я ненавижу замещения.
— А что будет, если Билл откажется? — спросил Конел. Ливия сидела с сокрушенным видом.
— Менеджер предупредил, что другого повышения не будет, — огорченно призналась Ферн. — Он уже дважды отказывался.
— Круто! — охнула Ливия.
— Они, конечно, не уволят его, — продолжала Ферн. — Он может продолжать работать на своем месте до пенсии.
— И с каждым годом все больше чувствовать себя обойденным и неудовлетворенным, — поежился от ее слов Конел.
— А как насчет неудовлетворенности Ферн? — машинально вступилась за сестру Ливия. Вот и Конел с легкостью готов пожертвовать всем, чего с таким трудом добилась на своей работе Ферн! Неужели он с такой же легкостью перечеркнет карьеру своей жены, если это будет мешать его собственному продвижению? Или он полагает, что его жена должна добровольно принести себя в жертву?
Вообще-то он всячески поддерживал ее в работе, но ведь она до сих пор работала на него, напомнила себе Ливия. Она принесла его агентству кучу денег. Неужели Конел из тех, кто руками и ногами за работающих женщин, пока это не касается его лично? Откуда ей знать? Что случится, если он женится на ней и у них будут дети? Дети требуют уймы времени и забот. Что, как он решит, что, пока дети маленькие, ей надо уйти с работы? От этой мысли Ливия готова была зареветь. Неужели все ее планы рухнут?
— Ливия, я… — Ферн не закончила, потому что на пороге появился Билл.
— Конел, тебя к телефону, — сообщил он. — Звонит какая-то женщина. Говорит, что звонила Марии и та дала ей наш телефон.
Конел поставил кружку и поискал глазами телефон.
— Аппарат в гостиной, — сказала Ливия. — Пойдем, я покажу тебе. — Она была рада воспользоваться моментом, чтобы сбежать от невеселых мыслей и тягостной атмосферы, возникшей между Биллом и Ферн. — Вон он, — указала она, кивнув на головой на телефон на краю столика у дивана.
Она хотела было тут же выйти, но Конел махнул ей рукой на кресло и взял трубку.
У Ливии словно камень с души свалился, когда она по обрывкам разговора поняла, что разговор чисто деловой. Конелу предлагали написать телезаставки.
— Понимаю, но… Не думаю… да, всего хорошего.
Конел положил трубку и повернулся к Ливии с задумчивым видом.
— Это мисс Эверт из секретариата члена Конгресса, некой Дарнелл. У нее по последнему общественному опросу упал рейтинг, и она хотела бы прибегнуть к услугам другого рекламного агентства.
— Но причем тут мы? Мы же никогда не занимались политической рекламой.
— Она говорит, что нас ей порекомендовал один из наших клиентов, но кто именно — не сказала. Как тебе нравится эта идея?
Ливия рассеянно теребила прядку за ухом, думая, кто бы это мог быть, а Конел, глядя на нее, вспомнил, как совсем недавно его пальцы ощущали шелковистость ее волос, вновь почувствовал их нежный цветочный запах, который он вдыхал, зарывшись в них лицом… Огромным усилием воли он попытался отделаться от наваждения. Надо делать дело, а не мечтать о сексуальных развлечениях, приказал он себе.
— Мне не нравится то, куда катится политическая реклама, — проговорила Ливия. — Политики не столько пытаются привлечь избирателей к своим идеям, сколько льют друг на друга грязь.
— Конечно, это не дело.
— Разумеется, не дело, — сухо отозвалась Ливия. — Люди не должны конфликтовать друг с другом.
— Так ты против этой работы?
— Агентство твое, — пожала она плечами. Сама мысль о том, что Конел может подумать, будто она из тех женщин, которые используют секс для деловых отношений, была для нее невыносима.
— Разве раньше это мешало тебе высказывать свое мнение?
— Раньше — другое дело.
— А что изменилось?
— Но ведь мы… — беспомощно махнула она рукой.
У Конела поднялась бровь.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что не можешь относиться ко мне по-старому только потому, что я позволил тебе некоторые вольности с моим телом, то есть что ты больше не можешь относиться ко мне с уважением?
