если бы я сообщила о разрешении мистера Чипчейза, он мог бы попасть в крайне неудобное положение. Нарушение профессиональной этики или что-то в этом роде. Вот я и решила, что будет лучше…
— Ты была не права, Кит, — рассуждала мисс Миллет. — Хотя бы потому, что мистер Чипчейз не дал бы нам разрешения, если бы это было незаконно. Тебе следовало подумать об этом. Кроме того, как, по- твоему, он себя почувствует, узнав, что ты взяла всю вину на себя, пытаясь выгородить его?
— Он не должен об этом узнать! — воскликнула Кит. — Пообещай мне, Милли, что никогда не расскажешь ему!
— Ладно, раз ты настаиваешь, — с сомнением произнесла Милли. — Но это ничего не меняет. Ему сообщит мистер Роскот.
— Я об этом не подумала, — беспомощно вздохнула девушка. — И я никак не могу помешать ему…
— Есть еще кое-что, милая, — перебила ее Милли. — Тебе не следует идти завтра в Холли-Лодж. В конце концов, ты же не знаешь, что он за человек, а вы будете там одни…
— Не волнуйся об этом, Милли, — заверила ее Кит. — Он, конечно, чудовище, и я его ненавижу. Но он… он не такой!
Девушка сама не понимала, откуда у нее эта уверенность.
Энтони проснулся на рассвете и решил осмотреть дом и сад, чтобы установить, насколько далеко зашли члены семейства Конвей в своей наглости.
Спустя полчаса он решил, что обладает достаточной информацией. В доме были чистыми только гостиная, коридор, ведущий на кухню, и сама кухня. Все остальное находилось в таком же плачевном состоянии, как и столовая, которую он видел вчера.
Также семья Конвей интенсивно возделывала огород, о чем свидетельствовали обширные участки перекопанной земли. Неожиданно Энтони пришла в голову забавная мысль. Выходило, что, если бы не Кит, ему самому пришлось бы мыть и чистить хотя бы часть дома, прежде чем устраиваться на ночлег. Ну, а огород без надлежащего присмотра весь зарос бы сорняками.
«Закон, без сомнения, на моей стороне, — рассуждал Энтони, — но если бы не вмешательство этих выскочек, все было бы гораздо хуже. В сущности, я оказался в выигрыше».
Услышав отдаленный бой церковных часов, он поспешил в дом, чтобы занять наблюдательную позицию у окна второго этажа.
Как следовало из слов Кит, соломенная крыша Мистлтой-коттедж была хорошо видна из любого окна, выходящего на задний двор, но молодому человеку удалось разглядеть только часть второго этажа и крыши, поскольку домик буквально тонул в зарослях рододендрона, таких же буйных и напористых, как и живая изгородь из остролиста, окружающая имение. Поэтому не было видно, вышел ли из коттеджа кто- нибудь или нет.
К своему удивлению, Энтони вскоре заметил Кит на заднем дворе. Он готов был поспорить, что там проторен короткий путь, которым уже не раз пользовался весь их проклятый выводок!
Эти люди просто не признают никаких границ, считают, что им все дозволено. Пора положить конец подобным заблуждениям.
С угрюмо-неприступным выражением лица Энтони спустился вниз встречать гостью.
Выходя из дома, Кит столкнулась с почтальоном, который вручил ей счет к оплате, два рекламных проспекта и телеграмму от мистера Чипчейза. Скорчив гримаску, Кит выбросила телеграмму в мусорную корзину. Если бы только они могли позволить себе телефон, адвокат мгновенно предупредил бы их о грозящей опасности, и они не оказались бы в таком неприятном положении! Несомненно, было бы крайне сложно отменить праздник за несколько часов до начала, но они бы сделали это, даже если бы пришлось оставить украшения и угощение. Тогда Роскот мог бы сколько угодно строить предположения, но доказать ничего не сумел бы.
Однако случилось то, что случилось — они пойманы с поличным, а ложь бесконечно усугубила и без того непростую ситуацию. Подобные мысли роились в голове девушки, пока она медленно шла по ухабистой тропинке, соединяющей коттедж с Холли-Лодж. Но стоило ей увидеть Энтони, как все ее страхи отодвинулись на второй план, уступив место горячему желанию не ударить в грязь лицом. Она не должна показывать, что полностью находится во власти безотчетного ужаса! Кит подошла к Энтони с высоко поднятой головой и обезоруживающе улыбнулась ему:
— Доброе утро, мистер Роскот! Прекрасная погода, не правда ли?
Энтони не улыбнулся в ответ и не произнес ни слова в знак приветствия. Он посторонился, пропуская ее в дом, и бросил короткую фразу:
— На кухню, пожалуйста, мисс Конвей!
Чувствуя себя ничтожной букашкой, Кит повиновалась.
— Садитесь. — Он указал на один из плетеных стульев, и она почти с радостью выполнила это приказание, так как от страха едва держалась на ногах.
— А теперь, — сказал Энтони, усаживаясь на второй стул и не сводя глаз с ее лица, — некоторые подробности, если не возражаете.
От шквала вопросов, обрушившихся на Кит, у нее закружилась голова и перехватило дыхание. Мысленно она сравнивала себя с преступницей, подвергающейся перекрестному допросу в суде.
Энтони все спрашивал и спрашивал, пока не узнал, казалось, все: что Милли не родственница и не опекун детей, что Пенни хромает из-за неудачного падения, что Инки на самом деле зовут Джон Инкстер Конвей, а Бэтса — Джеймс Бэтсфорд Конвей, но в школе, где они учатся, и без того много Джонов и Джеймсов, поэтому их называют вторыми именами. Также Энтони узнал, сколько им всем лет, обстоятельства смерти их родителей и выяснил, что семья крайне стеснена в средствах.
— И этим, — едко сказал он, — вы надеетесь оправдать воровство?
— Но я ничего не крала! — с негодованием воскликнула Кит.
— Разве? А как еще можно назвать самовольное изъятие того, что вам не принадлежит?
— Думаю, это другое, — энергично запротестовала Кит. — Кража — это когда вы берете что-то, не имея намерения вернуть…
— Как, например, овощи? — язвительно произнес Энтони.
Кит смело встретила его взгляд.
— Я понимаю, о чем вы говорите. Да, мы возделывали огород. Но, мистер Роскот, любому садоводу известно, что без должного ухода деревья и кустарники плодоносят все меньше и меньше. Мы же ухаживали за ними целых два года — разве не справедливо было брать овощи и фрукты в качестве платы за труд? Думаю, вы и сами чувствуете себя спокойнее, осознавая это!
— Неужели? — Он продолжал беседу с нескрываемым интересом. — Будьте добры, объясните, как вы пришли к такому заключению.
— Мне кажется, вы относитесь к тому типу людей, которые просто ненавидят быть обязанными кому бы то ни было, — не задумываясь, объяснила Кит.
Глаза Энтони сузились. Если эта дерзкая девчонка считает, что ей удастся одолеть его своей болтовней, нужно немедленно дать ей понять, как сильно она заблуждается.
— Вы правы, мисс Конвей, — твердо произнес он. — Я не люблю быть в долгу. Но это не означает, что я прихожу в восторг, когда кто-то должен мне! Пожалуйста, поймите это!
Кит слушала его, склонив голову.
— А вы не очень-то дружелюбны, — укоризненно заметила она.
— Какое отношение к нам имеет дружба? — нетерпеливо спросил Энтони.
— Нет, не дружба, — серьезно пояснила Кит, — для этого нужно много времени. Я говорю о другом — о дружелюбии. Для меня это означает… стремление отдать частичку себя другим людям, теплые чувства… боюсь, я не очень понятно выражаюсь, — вздохнула она.
— Напротив, мисс Конвей, я отлично понял, что вы имеете в виду, — разуверил ее Энтони. — Вы по типу темперамента экстраверт, человек, позволяющий чувствам брать верх над здравым смыслом. А я — ваша полная противоположность, то есть интроверт.
— Звучит натянуто и сухо, — с сомнением сказала Кит. — Не могли бы мы оставить эту тему?
