Перед выборами он резко изменил суть политической дискуссии, выбрасывая на «электоральный рынок» абсолютно «нерыночный» продукт: советскую ностальгию. Лидер ПКРМ уверенно обещал избирателям, что в случае победы коммунистов Молдавия вступит в Союз Белоруссии и России, а русский язык станет вторым государственным.
И это сработало.
На кого в 2001 г. опирался Владимир Воронин? Почти 60 процентов избирателей – это крестьяне, молдавоязычные по культуре, советские по менталитету, левопатерналистские по политическим запросам, бедные, но не голодные. Живущие на «подножном корму» (с участков) и на денежных переводах от родственников-гастарбайтеров. Какое отношение к проблемам, запросам и настроениям этих избирателей имели «правоцентристы» и «прорумыны», «социал-демократы» и «парламентские технократы»? Вопрос риторический. Деполитизированные и пассивные сельские избиратели были не в состоянии разобраться в этих политических тонкостях. Особенно когда всему этому непонятному разнообразию была противопоставлена привычная советская компартия во главе с таким же, как эти самые избиратели, простоватым и грубоватым работником хлебопекарной промышленности.
Еще в январе 2001 г. эксперты всерьез обсуждали перспективы победы на выборах альянса действующего премьера, экс-лидера молдавского комсомола Думитру Брагиша. Но реальность молдавской культурно-политической ситуации наложилась на специфику суперпартийной избирательной системы: выборы в парламент проводятся только по общефедеральному округу; выдвигаться могут отдельные кандидаты, партии и блоки; отдельный кандидат проходит в парламент, если наберет больше 3 процентов голосов, партия – если больше 6, блок из двух партий – больше 9, из трех и более – больше 12 процентов голосов.
Набрав по итогам выборов 49,93% голосов избирателей, ПКРМ получила в парламенте 71 место. Для избрания спикера и утверждения состава правительства необходим 51 мандат. Для избрания президента – 61. Для внесения изменений в Конституцию – 69.
На месте былого разнообразия возник совсем новый лидер молдавского государства. Не нуждающийся ни в каких коалициях и подачках. Сам себе «система подбора и расстановки кадров».
3 марта 2001 г. пленум ЦК ПКРМ выдвинул кандидатуру Воронина на пост президента республики. По ходу дела пришлось быстро решить одну небольшую проблему – из тех проблем, которые только и осталось теперь решать новому режиму. Демократическая Конституция Республики Молдова запрещает безальтернативные выборы. Опасаясь «подставы» сторонников Брагиша, коммунисты срочно выставили альтернативную фальшь-кандидатуру – депутата-коммуниста Валериана Кристи. И 4 апреля Владимир Воронин без всяких неожиданностей был избран президентом – за него подан 71 голос (за Брагиша – 15, за Кристю – 3).
После выборов первые же заявления победителя касались главного: введения второго государственного языка. Воронин-демократ объявил это «вопросом референдума» (который должен состояться не в самом близком времени). «Сначала надо положить на язык, а потом уже говорить о языке. Сытый народ становится добрее» – так объясняет свой отказ от выполнения главного предвыборного обещания лидер нового типа. Точно таким же образом было решено обойтись и с обещанием присоединения к Российско-Белорусскому союзу.
Так после конституционной реформы, выборов и самоуничтожения политической элиты руки нового вершителя судеб страны оказались развязаны, а воля свободна.
II. Режим
В области экономики поразительных совпадений между двумя режимами обнаруживается еще больше, чем в биографиях их творцов.
В Молдавии, как только вероятность прихода Владимира Воронина к власти стала расти, его политические противники сразу же заговорили об угрозе «полицейского режима». И в определенном смысле оказались неправы. «Полицейский режим» – это жесткое подавление оппозиции, чрезмерная строгость в борьбе с преступностью, жестокость уголовных наказаний. Как ни цинично это звучит, но «полицейский режим» – это режим в какой-то степени разумный. Он не живет сегодняшним днем. Он отбирает у куриц золотые яйца, но не режет их. Он облагает бизнес данью, но не уничтожает его.
Поэтому назвать режим Владимира Воронина «полицейским» было бы ошибкой. Это – «ментовской» режим, притесняющий слабых и беззащитных, грабящий нищих.
Действующая Конституция Молдовы практически избавила Воронина от политических противников. Номенклатурно-президентский режим, на который невозможно оказывать влияние даже с помощью механизма выборов, оказался абсолютно защищен от воздействия граждан. Не может возникнуть никакой угрозы и «изнутри» – специфика коммунистического партаппарата, законсервированного Ворониным, навсегда защитила президента-генсека от влияния его оппонентов в партии. После этого все, что могло происходить со страной, зависело уже только от собственных установок и жизненных принципов правителя.
Сразу же после вступления Воронина в должность главы государства выяснилось, что друзья ему не нужны, притом что серьезных врагов у него уже нет. Достаточно быстро Воронин дал понять, что опираться ни на кого не намерен. Более того, любая претензия на роль «опоры» и союзника немедленно каралась более строго, чем прямая оппозиция.
Первыми это почувствовали упомянутые «болгары». В 1998 г., после того как ПКРМ неожиданно превратилась в крупнейшую парламентскую фракцию, президент Лучинский потребовал обратить особое внимание на деятельность Григория Карамалака и его «земляков». Вскоре Карамалаку предъявили обвинения – от незаконного хранения оружия до бандитизма и покушения на убийство. В ноябре 1998 г. Карамалак, по совету лидера ПКРМ Воронина, уехал из Молдавии – с надеждой на скорое возвращение с помощью правильно вложенных политических инвестиций. Но надежда не оправдалась: после прихода Воронина к власти выяснилось, что бизнес Карамалака – табачные, алкогольные и нефтяные предприятия – «переписаны» на неизвестных лиц.
В отличие от прочих «не вполне демократических» стран, руководство которых обвиняют в том, что оно переводит бизнес под контроль своих родственников, в Молдавии легализовать бизнес не принято.
