Темное золото

притягивал ее тело к себе, закидывая стройные ноги вокруг своей талии.

— Ты доводишь меня до точки, Александрия. Ты превращаешь меня в безумца, желающего тебя. — Его голос был глухим. Он прижимался к ней сильно и агрессивно, в то время как ее тело медленно открывалось, позволяя ему войти. Ощущение было настолько сильным, словно ожог, горячий бархат, обтягивающий его, сжимающий его. Ощущение наслаждения было почти не переносимым. Его руки обхватили ее тонкую талию, удерживая на месте, тогда как он медленно входил в нее, в ее горячий влажный футляр.

— Посмотри на меня, Александрия. Помни, что я — твой Спутник жизни, и я всегда буду заботиться о тебе, — мягко скомандовал он, удерживая своим пристальным взглядом ее синеву, завлекая в окончательную близость, желая всю ее целиком, чтобы они слились полностью — телом, умом, душой.

Он начал двигаться, медленно толкая своими бедрами, вонзаясь сильнее с каждым разом. Она прокусила губу, и показались маленькие капельки крови, заставляющие его клыки удлиняться. Его руки зафиксировали ее так, что ей пришлось выгнуть тело, откинув голову назад и оставляя грудь уязвимой, но, одновременно, манящей, словно приглашение. Его язык играл с розовыми, твердыми вершинками, продвигаясь вверх, пока не очутился над пульсом на ее шее.

Он почувствовал, как ее тело напрягается в предвкушении, когда его зубы стали нежно покусывать то выше, то ниже, пока она не застонала и не поймала его голову обеими руками. В его глазах отразилось удовлетворение. Его язык ласкал ее пульс, в то время как его тело вонзалось в нее. Он двигал бедрами все быстрее и быстрее.

— Эйдан! — в ее мягком вскрике слышалось принуждение.

— Еще нет, cara, еще нет. — Он стал нежно подниматься с ней из воды, продолжая удерживать ее на руках. Ее ноги обхватили его тело, а руки обвились вокруг его шеи. Он вонзался все быстрее и быстрее, снова и снова, желая как можно полнее войти в нее.

Ее ногти впились в его плечи, причиняя боль. Он прижал ее к стене для лучшей опоры, а сам продолжал работать бедрами, дико, неустанно, бешено, входя в нее. Его зубы покусывали, царапали. Потом она вскрикнула от пронзительной боли, такой сладкой и чувственной, когда он проткнул ее своими клыками, нуждаясь в ее крови также безудержно, как и его тело в ее.

Она заставляла его терять контроль, и его природа хищника, — неприрученного мужчины его народа, — заставляла доминировать, заявлять права на свою женщину. Его рот был у ее горла, забирая саму сущность ее жизни, а ее тело, тем временем, обволакивало его, напрягалось вокруг него, начиная сильнее сжимать и требовать, пока он не застонал от наслаждения. Рубиновые капельки сочились на холмиках ее груди, а он слизывал их языком.

Этой ночью страстность Александрии не знала пределов. Свирепость любовных ласк Эйдана теоретически должна была бы ужаснуть ее, но она сама полностью соответствовала его интенсивности. Принимая каждый толчок и зарываясь руками в белокурых волосах, ее тело напрягалось вокруг него, а ее крики приглушало его плечо.

Его крик страсти полетел к розовеющим небесам, подхваченный ветерком. В то время когда он, задыхаясь, держал ее, прижимая их обоих к стене, издалека в ночи пришел ответ. Это был гнев. Ярость. Раздался дикий вой ветра. Звук вошел в них, заполняя ненавистью.

Испуганная Александрия, посмотрела в окно.

— Ты слышал это?

Медленно и неохотно он позволил ей опустить ноги на пол, все еще продолжая обнимать за талию.

— Да, слышал, — мрачно признался он.

Вдалеке стали темнеть зловеще облака, приобретая форму кулаков и начиная бить по крыше и окнам. Инстинктивно Эйдан повернул Александрию так, чтобы стоять впереди нее, защищая, словно это был не ледяной порыв ветра, желающий нанести ей вред.

— Это Грегори? — прошептала она, с благоговением вспоминая мужчину, энергия и сила из которого буквально сочились.

Эйдан покачал головой.

— Если бы Грегори захотел нас убить, Александрия, мы бы уже давно отошли в мир иной. Нет, это реакция одного из той группы нежити, что приехали в этот город, а вот с какой целью, — я не знаю. Этой твари, судя по всему, не понравилось наслаждение, которое мы получили.

— Он прозвучал очень опасно, — проговорила она. — Словно раненый медведь.

Эйдан поднял ее подбородок, а его золотые глаза нежным взглядом скользили по ее лицу.

— Он опасен, piccola. Вот почему я должен охотиться на его вид и проследить за тем, чтобы они не вызывали мировой ужас.

Смотря сверху вниз на ее поднятое лицо, на ее припухшие губы и щеки, горящие от любовных ласк, он не смог противиться желанию опустить голову к ней, чтобы поцеловать.

— Спасибо, cara, за то, что избавила меня от моего личного демона.

Она опустилась обратно в ванную, подняв голову вверх. Алекс посмотрела на него своими огромными глазами.

— Он может убить тебя?

— Думаю да, если я буду невнимателен. — Он сел напротив нее, вода поднялась от его веса. — Но я не буду таким, piccola, даже слегка. Завтра ночью я буду должен выйти на охоту. Он ждет меня.

— Откуда ты знаешь?

Он небрежно пожал плечами. Словно они обсуждали погоду.

— Он никогда не бросил бы вызов, если б не придумал какую-нибудь ловушку. У меня сложилась определенная репутация среди нежити.

Она прижала колени к себе поближе и опустила на них подбородок.

— Я просто хочу, чтобы он ушел и нашел другой город, дабы терроризировать его.

Он покачал головой, с любовью смотря на нее своими золотыми глазами.

— Нет, ты не хочешь этого. И, кроме того, я никогда не позволил бы ему убивать безнаказанно где-то поблизости. Моя работа часто включает в себя поездки, ты знаешь это.

— Это ведь он, тот серийный убийца, о котором писали? — проницательно догадалась она.

— Один их них. Остальные уже мертвы.

Она спела свои пальцы от волнения.

Эйдан накрыл их рукой, успокаивая.

— Не волнуйся, Александрия. Я смогу защитить тебя от него.

— Я не об этом думала. Знаю, что сможешь. Я только подумала, что теперь, когда я узнала тебя, познакомилась с Грегори, и знаю, что это ужасно, когда кто-то превращается в вампира, нет ли какого- нибудь способа вылечить их?

Он грустно покачал головой.

— Я понимаю, что ты сочувствуешь им и тем из нас, которые должны их уничтожать, но, в большинстве случаев, это сознательный выбор. И после того, как вся кровь была выпита и жертва умерла, нет никакого способа вернуться назад.

Она посмотрела на него расширенными глазами.

— Грегори сделал это.

Его пристальный взгляд золотых глаз стал холодным и напряженным.

— Это невозможно.

— Я знаю, что сделал. Он горько об этом сожалеет. Это грызет его изнутри, но он убил кого-то, используя этот метод. Я знаю, что это так, Эйдан. Я иногда вижу в людях вещи, недоступные другим.

— Он превратился? — его голос был тихим и очень напряженным, передавая нетерпение, с которым он ждал ее ответа.

Она покачала своей головой.

— Он думает, что злой, но у него сильно развито сострадание. Тем не менее, он очень опасен, Эйдан. Очень опасен.

— Вампиры очень хорошо могут скрывать правду. Они законченные лгуны. Ты уверена, что Грегори